Дождь становился все сильнее, одежда быстро намокла от бьющего в лицо дождя, волосы прилипали к коже, вода ручейками начала стекать с длинных волос на одежду. Тропический ливень утопил берег бесконечным дождем... Свет и разрывающий воздух раскат грома...
- Думаю, у них найдется что-то и более крепкое для нашего случая, - Тай смеялся, эта сумасшедгая погода его веселила, освобождала. Бесчинство природы восхищало, наполняло энергией, жаждой действий... Но, хоть воздух все еще и был теплым, вода все быстрее остужала недавно нагретое солнцем тело. Имело смысл найти что-то, что вызовет запасы тепла в организме, Тай потянул Сантино к бару.
Плотный песок скользил на сухом слое, выбивался из-под ног, дождь бил в бок и старался сбить с ног. Ему было весело.

Смерть всегда приходит неожиданно, даже если человек очень стар, даже если он тяжело болен или уже при смерти. Тем более, когда ты знаешь его уже очень давно, любишь его, и вы понимаете друг друга, едва повстречавшись глазами.
Грегори Дое, друг и партнер отца, в последующем друг и партнер Хьюго, отставил семейство Эстерберг в этом мире с ощущением грусти и некомпенсируемой ничем потери.
Именно этот француз открыл для Хью новые находки, несколько молодых авторов, имевших бешеный успех и порадовавший владельца мюнхенской галереи современного искусства кассовым сбором. Несколько великолепных работ, которые появились в доме Хелен и Ингвара благодаря чудесному вкусу Грегори, придали особые оттенки ауре родового гнезда Эстербергов. Душа друга семьи осталась в этих картинах и статуэтках навсегда для стокгольмцев.
Хьюго вылетел в Париж, испытывая смешанные чувства. Он отдавал себе отчет в том, что встретит Клэр, и при этом предательское волнение душной волной поднималось откуда-то из живота, прокатывалось адреналином в груди и толчком крови ударяло в лицо. Что скрывать, он был рад увидеть её, хотя обстоятельства встречи были весьма нерадостными. Он уже предвкушал, как обнимет её, утешая, как сядет с ней под кленом на скамью, скажет теплые слова. Хью хорошо знал, как близки были Грегори и Клэр. Порой он ревновал малышку к её же собственному отцу, и если бы он не знал хорошо её отца, мог бы подумать, что их связывают не только духовные узы.
Но Париж его не ждал. Хью застал только Мадлен. «Безутешная» вдова поведала за чашкой чая, как отразилась на Клэр потеря отца, как страшно и больно было видеть растерянность и отчаяние граничащие с безумием в ее глазах, и как бы невзначай обронила, что сумела отправить её к племяннице на остров, чтобы вытащить из депрессии.
Хьюго решил, что это его счастливый час. Она несчастна, она растеряна и чувствует себя одинокой. Сильное мужское плечо -  а это будет его плечо! -  окажется весьма кстати. Он был более, чем уверен, что Клэр будет благодарна ему за то, что он появился так вовремя. Окрыленный надеждами
Хью был добит беспрерывной болтовней в самолете и в отеле появился очень раздраженный.
Впрочем, настроение подняло безупречное обслуживание, и в номер Хьюго поднялся с чувством, что впереди его ожидают приятные события.
Близился рассвет. Мужчина в расцвете сил и лет освежился с дороги под душем и открыл окно, впуская прохладный предутренний воздух. Птицы уже наполнили звонкими голосами побережье острова, перекрывая пение цикад.
Хью глянул в небо, на гаснущие звезды и понял, что уже не сможет уснуть, зная - она здесь, где-то на этом душном острове, где-то рядом.
Странная мысль вдруг мелькнула в голове. А что, если она уже не одна?
- Черт!
Хьюго сверкнул глазами на всю эту проклятую красоту. Сидеть в номере представлялось невыносимым и он отправился до завтрака на пляж.
Уже появились первые лучи. Клэр любила рассвет. Всё ассоциировалось с ней, и эта девушка, выходящая из воды...
Швед вдруг остолбенел, глядя на нимфу словно на чудесное видение. Это знак! Да! Это знак! Это Клэр, она, это ее точеная фигурка, ее волосы! Как же она божественна в каплях воды, мерцающих в лучах рассвета, словно бриллиантовая пыль.
- Клэр! - позвал Хьюго, - вот ты где... Я узнал о несчастии... Примчался... Родная, мне так жаль...

В глаза ему брызнули солнечные лучи и на какой-то момент Хьюго "ослеп". Он прищурился и чуть повернул голову, спасаясь от слепящего света. Клэр стремительно пошла ему навстречу, и Эстерберг не удержался от победной улыбки.
"Да, детка, иди к папочке, я тебя пожалею!"
Он бы рассмеялся, если бы не трагизм ситуации. Сейчас он прижмет ее к себе, прохладную после купания, погладит по волосам, осторожно проведет пальцем по ушной раковине. Скажет ей - "милая, ты поплачь, доверь мне свою боль, пожалуйста." Он вздохнтет, Клэр почувствует его дыхание на своей коже.
Это будет так красиво - рассвет, птичий базар, пустынный пляж и два воссоединенных любящих сердца.
В последний момент он заметил, как сверкают ее глаза и решил, что это закипают слезы.
- Ну иди ко мне, мой хороший... - успел произнести Хью и в следующий момент его голова мотнулась от немилосердного удара по лицу.
- Как ты меня горячо встречаешь, дорогая, - четко проговаривая каждый слог, сказал мужчина и сжал губы. Может быть он и прав на счет другого мужчины?
- Клэр! - хозяйским тоном скомандовал Эстерберг, - ты опять сбежишь и не дашь мне объясниться! Нет, ты постой!
Он был разъярен. Его бьет женщина! В два прыжка он настиг девушку и схватил ее за тонкое запястье.
- Я к тебе со всей душой, ну что же ты... - едва сдерживая рычание, он прижал к себе хрупкое тело, влажное и такое соблазнительное сейчас.
- Зачем ты так со мной, девочка моя, - горячо зашептал Хью, - я гоняюсь за тобой по всему миру только для того, чтобы получить пощечину! Ты так решила? Глупыш... Я же люблю тебя...
Хьюго не узнавал свою Клэр, всегда нежную, беззащитную, ранимую...
- Кто он? - вдруг взревел ревнивый самец, - кто он, скажи!
Хью почувствовал, что ему не хватает воздуха. Мысль о том, что она принадлежит другому, сводила с ума. Мужчина крепко схватил Клэр за волосы и возбужденно сопя, впился в ее губы поцелуем. После этого она не посмеет сопротивляться.

Да, он тогда не полетел за ней, не попытался вернуть. Был такой громкий скандал, какой наверно долго обсуждали соседи, но об этом никто и никогда не узнает - соседи у Хьюго люди воспитанные и будут говорить о пикантных подробностях жизни известного бизнесмена так, чтобы он не услышал.
Что говорить, он тогда был очень зол. Клэр обвинила его в непорядочности, даже не дала ему возможности соврать и успокоить. Он бы сказал ей то, что обычно говорят мужчины в таких случаях женщинам - про развод, про то, что хочет развестись с женой мирно, но на это надо время, и всё в таком духе, но Клэр так обиделась, что Хьюго в какой-то момент даже растерялся.
Она не дала ему и слова вставить, покидала вещи в сумку и вылетела из дома, громко хлопнув дверью. На полу остались лежать ее трусики, словно в насмешку, в ванной. Потом в нём заговорила гордость. Хьюго был уверен, что долго она без него не проживет, затоскует, сама прибежит обратно... Но... Шло время, и тосковать начал сам Хью.
Хотя старательно делал вид, что жизнь удалась.
И вот теперь, здесь на пляже, когда случилось то, о чем он мечтал в последние несколько месяцев - о том, чтобы вновь обнять и поцеловать ее, он получает яростный отпор.
От боли вспыхнул салют в глазах, Хьюго замычал, словно рожающая корова, и медленно осел на тепленький песочек, держась руками за раненое место.
- Ах ты... Суккккк...
Он не слышал ни плеска волн, ни щебета птиц. Хьюго превратился в сгусток боли, комок ярости и в конечном итоге - в разъяренного самца.
Швед резко выбросил руку вперёд, хватая Клэр за лодыжку, дернул под себя. Она упала, громко вскрикнув от неожиданности, и Хьюго навалился на нее, зажимая рот. На этот раз она его выслушает.
- Ты сама виновата, Клэр! - рявкнул мужчина, - я хотел развестись тихо и мирно, ты бы не узнала даже, что я был женат и не мучилась бы совестью за от того, что явилась причиной развода!
Ты же такая утонченная натура, Клэр, - заметил он с легкой язвой, - ты бы не пережила этого! А я так не хотел тебя терять, дорогая!
Хотя Хьюго сам уже потерял голову. Боже, как она близко. Он так соскучился по этому телу... Мужчина тяжело задышал в лицо француженке и довольно грубо впихнул колено между бедер девушки, намереваясь взять ее силой, прямо тут, на пляже. Плевать… В такой ранний час отдыхающие должны лежать в постелях и видеть утренние кошмары.
- Клэр, пожалуйста, не будь ребенком, - сделал он ещё одну попытку решить дело миром, хотя вот уже пошла одиннадцатая минута, как он встал на путь насилия, - признайся, что ты любишь меня и хочешь!

Изменилось всё внезапно. Он вдруг повстречался с ней взглядом - она смотрела ему в глаза. Клэр пошла на контакт, более того, Хью почувствовал, что она больше не сопротивляется. Что это? Поняла, что бессильна или всё же позабытые чувства вспыхнули в ней, разбуженные натиском когда-то любимого мужчины? Он отнял руку от лица девушки и в тот же миг почувствовал, что Клэр обняла его. Он улыбнулся, услышав ее призыв. Да! Он знал. Он знал, что она не устоит.
Хьюго помедлил с поцелуем, внимательно глядя ей в лицо. Не может быть, чтобы гнев так быстро сменился на милость. Хотя и говорят, что от любви до ненависти один шаг, но он считал это подростковыми проблемами. Взрослые люди ведут себя по-другому.
- Ты правда хочешь? - задал он странный вопрос, учитывая что еще минуту назад вовсе не собирался считаться с ее желанием.
Однако, ему стало не по себе от того, что он только что творил. Это было дико для него самого. Нет, Клэр не захотела. Она всего лишь защищается, Хьюго понял это из того, что она ему сказала следом.
Но тем не менее, мужчина успокоился. Он поднял голову, беспокойно оглядывая пляж и окна отеля. Хьюго стало не по себе - до чего же он опустился.Сглотнул, окинул взглядом ее волосы, веером раскинувшиеся по песку и поцеловал девушку в щеку.
- Прости, - хмуро сказал Эстетберг, приподнялся, не глядя больше в глаза Клэр, - я повел себя некрасиво.
Он взял себя в руки и сел на песок, сложа руки на согнутых коленях.
- Я истосковался по тебе, Клэр, - глядя на море и щурясь от бликов, - Ты встретила меня такая чужая... Холодная.
Повернув голову, он глянул ей в лицо.
- Давай всё вернем.

Да, да, конечно, она была права, эта умная женщина. Кого он хотел обмануть! Конечно, с его стороны было непорядочно обманывать Клэр, обнадеживать в плане будущего - а она наверняка видела себя его женой где-то уже не за горами и, возможно, матерью двух-трех очаровательных малышей.
Всё это он хорошо понимал. Сейчас. О чем он думал тогда? Да ни о чем. Он просто жил и наслаждался жизнью. Черт возьми, а почему он должен выбирать?
Хью вскинул бровь, слушая ее.
- Подожди, дорогая. Пожалуйста, сядь, - попросил Хьюго молодую женщину, - да... Два года. Но именно эти два года я вел переговоры с женой на счет развода. Он опять врал. Отчасти. В конце концов, он же отправил документы и юристов в Стокгольм.
- Видишь ли... Поздно говорить "я не хочу". Считай - я уже разведен. Теперь у меня тоже нет женщины... Кроме тебя... Клэр...
Он глянул на нее своими ясными глазами. Так, пожалуй, смотрит на своих жертв Купидон.
- Клэр... - нежно произнес он ее имя, - неужели ты ничего, ничего не чувствуешь? Ты помнишь только плохое? У нас было столько хорошего, дорогая, неужели ты забыла? А любила ли ты меня?
В его печальном голосе прозвучал едва заметный упрек.
- Тогда могу я хотя бы попросить тебя не сбегать с острова сегодня же. Позволь мне с тобой время проводить, смотреть на тебя, любить издалека.
Он тоже поднялся и наклонился, чтобы поцеловать ее пальчики. Надо же... На этих пальчиках не было кольца, которое он дарил ей на годовщину отношений.
Это больно ударило по самолюбию, но на этот раз Хьюго проглотил обиду. Он купит другое.
Эстерберг выпрямился. Он завоюет ее - так он решил.Чем чаще она говорила "нет", тем выше возрастало его желание обладать ею.
- Разреши проводить тебя до номера, - смиренно спросил Хьюго.

Что ж, Клэр не открыла Америку. Она просто прозрела, и Хьюго это отчетливо понял из ее нелицеприятной речи, вырвавшейся из глубины ее чувствительной души. Он ощутил что-то странное, когда слушал ее - будто бы тоже... Некое прозрение, нет, не в отношении себя. В отношении ее. У Хьюго появилось чувство, что что-то он упустил, прошёл мимо чего-то очень важного для него, обокрал сам себя.
Да, у него жизнь всегда была полной чашей, всё ему давалось слишком легко, чтобы он мог о чем-то пожалеть... Постоянно разъезжая по городам - на всякого рода конференции, встречи, презентации, он никогда не отказывался от приятного сопровождения в лице шикарной женщины, но ни одна не задержалась в его душе.
Он расставался с ними без сожаления и спешил к другой, но когда появилась Клэр, то на ее фоне вдруг отчетливо стало видно, насколько любовницы повторяют друг друга. Француженка сказалась не просто утонченной и не просто хорошо разбиралась в искусстве. Это было нечто другое... Более глубокое, неосязаемое, необъяснимое.
- Неужели всё так плохо в отношении меня? - спросил Хьюго, - это окончательный диагноз?
Он посмотрел на нее если не жалобно, то с просьбой не рубить вот так вот, с плеча. Да, женщины были для него вещами, но только Клэр оказалась единственной потерей, о которой он пожалел. Он вдруг услышал крик чайки, отозвавшийся внутри тревожной, тоскливой струной. Чайки появились неожиданно, закружили над пляжем под шум прибоя. Где-то на краю памяти зазвучала музыка - то был сакс... Он вспомнил эту композицию, инструментальный вариант известной песни Джо Дассена.
Клэр не любила саксофон, но как поразительно она менялась, когда слушала оперу... Тогда они ходили на итальянцев... Он вспомнил, как она буквально слилась со звуками, которые для Хью были просто красивым сочетанием музыки и голоса певца. Хьюго испытал тогда что-то вроде ревности.
Но при этом он увидел в ее лице, в ее глазах столько света, столько красоты, что на несколько минут выпал вообще из этого мира…
Он ничего не понял тогда, но загрузился надолго, размышляя над тем, что же она такого находит в этих звуках.
- Знаешь...
Он вырвался из воспоминаний, потирая лоб и пытаясь сообразить, как выразить то, что он чувствовал.
Хью внимательно посмотрел Клэр в глаза, так, будто впервые что-то увидел в них.
- У тебя бывает такое выражение лица... Однажды понял, что тебе известно что-то такое, отчего можно быть по-настоящему счастливым... У меня тогда мелькнула странная мысль - что такое деньги, состояние, положение? И как этого всего мало, чтобы быть счастливым по-настоящему, потому что всегда чего-то не хватает. Я понял сейчас… Мне не хватает тебя.  Когда тебя не стало рядом, внутри меня появилась такая пустота... Мне так стало плохо без тебя. Я не сказал, что хочу тобой обладать, я попросил тебя всего лишь терпеть моё присутствие.
Эстерберг, испытывая сейчас настоящую внутреннюю революцию, взял ее за руку, осторожно, нежно, трепетно, будто боялся испугать, сломать или причинить боль. Нет, он не отказался от намерения завоевать Клэр. Он всего лишь пытался найти к ней другой путь, искал интуитивно, потому как она совершенно не вписывалась в картину мира, в каком он жил до нее. Подсознательно он чувствовал, что по проторенным дорожкам он только уйдет от нее ещё дальше.
- Клэр... - заклинающе произнес Хьюго, - Клэр. Не исчезай из моей жизни.

Настала пауза длиной в вечность – как сказал бы поэт. Для Хьюго этот временной отрезок действительно показался издевательски долгим. Он ждал, внимательно следя за реакцией молодой женщины, неожиданно оказавшейся прямо-таки железной леди. И она не смягчилась нисколько, хотя после её жеста, после того, как они прикоснулась к его лицу, ему на миг показалось, что лед всё же тронулся. Все надежды и всё его благоразумие рухнули, как только он почувствовал, что её пальцы осторожно и настойчиво выскальзывают из его ладони.
Хью побледнел, убитый её по-мужски безупречной логикой. Надо же… Ни одной детали не упустила. На какой-то момент он почувствовал, что им снова овладевает бешенство, граничащее с отчаянием. Хьюго громко сглотнул, стиснул челюсти, отчего вздулись желваки. Он на секунду опустил глаза, пряча от неё эмоции и понимая, что может сейчас проиграть навсегда. Мужчина медленно и глубоко вдохнул, одолеваемый искушением накричать на Клэр и хорошо её встряхнуть за плечи.
- Ну что ты за женщина, Клэр… - глухо начал он, - ты просто невозможная женщина…
Он хотел добавить, что с таким характером ей придется очень трудно, что она всегда будет одна, что даже подруги не будут задерживаться около неё – несговорчивой, болезненно принципиальной, жестокой, но удержался, интуитивно чувствуя, что не стоит этого ей сейчас говорить.
- Как мне ещё доказать тебе! – потрясая руками и поднимая к небу лицо, воскликнул Хьюго, - как!
Он заходил по песку, замаячил перед её глазами, нервничая, психуя и не зная, что делать. Хьюго задыхался и его испытывал странное жжение в глазах. Все аргументы разбились о цитадель, возведенную хрупкой рукой девушки. Такое было впервые в его отношениях с прекрасным полом. Отчаявшийся мужчина остановился перед ней резко, вдруг падая на колени.
- Мне осталось только продать душу дьяволу, Клэр… Ты слышишь?!
Он оглянулся по сторонам, будто искал агента по закладыванию душ.
- Я! Хьюго Эстерберг! В здравом уме и памяти, хочу продать душу за любовь этой женщины!

Она села на лежак, глядя на Хьюго. Видимо душ и завтрак опять откладывались.
«Что же я за женщина? – в уме переспросила Клэр и усмехнулась. – Обычная такая, со своими взглядами на жизнь. А еще оскорбленная тобой! Но в целом, ничего выходящего за рамки нормальности.»
Она видела, как меняется его лицо от проносящихся в голове мыслей и желаний. Как жизненно, как натурально и искренне. Клэр даже на одну минутку поверила ему, но потом сбросила с себя это наваждение. Ей казалось, что он играет, нащупывает слабые места, ищет подходы, торгуется.
Когда он упал на колени, Клэр даже удивление на лице своем нарисовала. Ей вдруг стало интересно, перед сколькими еще женщинами он вставал на колени. Хотя, нет. Это было не в его стиле вообще. Возможно, он даже перед женой на колени не вставал, когда делал предложение. Хотя он мог вообще адвоката к ней заслать, с выгодным предложением, с него станется.
Она уже хотела ему сказать: «Да слышу, слышу я тебя!», но вздрогнула от его следующей фразы. Клэр оглянулась по сторонам. Пляж был пуст. Но сердце ее учащенно забилось.
Она так хотела увидеть отца и пожалуйста, он появился в ее номере. Он говорил с ней, он обнимал ее. Она смотрела в его глаза, любящие, сожалеющие. Вспомнились вдруг шутливые слова Катрин. Ну, тогда они казались ей шуткой. А сейчас… Сейчас?... Сейчас она бы перекрестилась, если б помнила как.
Клэр сорвалась с лежака и метнулась к Хью. Она упала перед ним на колени и закрыла рукой ему рот. Ну, возможно она уже умом тронулась. Возможно, он сейчас это не так поймет, но…
- Эстерберг, заткнись! Ради всего святого, заткнись! – Шепнула она.
А что было для него вообще свято? А для нее?
Она смотрела ему в глаза, без насмешки, без обиды, без сомнения. Наверно в ее скорее всего отображался страх. Клэр вдруг осознала всю абсурдность произошедшего в ее номере.
Отец был мертв. Она видела тело. Она видела заключение врачей. Гроб закрывали при ней, при ней его погружали в могилу. И в сказки про воскрешение она не верила. Правда и в духов, и в приведений она тоже не верила. Тогда во что она верила? И зачем ему рот затыкает?
Клэр убрала руку и склонила голову.
- Хотя, если она тебе не нужна… - усмехнулась она, прекрасно понимая, как глупо будет звучать рассказ про отца в ее номере, но решив не упустить возможности еще раз ткнуть его носом в его природу. – И ты хочешь ее попользовать как разменную монетку, для приобретения новой игрушки. Приобретения, Хью. Против моей воли! В обход моих желаний!
Клэр вздохнула. Сейчас он поставит ей диагноз. Да она и сама себе его готова поставить, если учесть явление отца в номер. Она правда больна? Это была ее иллюзия? Самообман? Она явно была психически не стабильное, а тут еще разговор с отцом, шутки Кати и Хью со своим предложением любви и мира… Ну и как в такой чудной атмосфере не спятить окончательно?

Отредактировано Клэр Дое (2011-05-07 22:01:46)

Клэр отстранилась, бросив на Хью презрительный взгляд, а потом размахнулась и влепила ему еще одну пощечину. Не такую звонкую, как в первый раз, но ощутимую на ее взгляд.
Стерпится – слюбится. Более эгоистичной и мерзкой мысли она от него еще не слышала. Хотя, все что он делал было продиктовано чистым его же эгоизмом, о котором она ему и говорила. И по сути своей довольно омерзительно, с точки зрения всего того чему ее учил отец. Его взгляды, его поведение, выводы, методы – все шло вразрез в ее.
- Свинья! – прошипела она, оскорбленная до глубины души.
Ей вдруг показалось, что еще слово от него и она до конца дней будет сожалеть, что их пути вообще пересеклись. Возможно, для кого-то показалось бы продать душу за любовь – высшей степенью самопожертвования или еще чего-нибудь там очень романтичного. Но Клэр этот акт расценивала, лишь как очередной вариант купли-продажи. Если не принимают известные валюты, не хотят драгоценные металлы и камни, отвергают бесценные произведения искусства – вещи все довольно материальные, хотя и наделенные людьми неким высшим смыслом. Значит надо просто предложить что-то еще. То, что ценится выше.  Поднять ставки. Перейти на не материальные ценности. И вот это казалось более мерзким. Перекрывалось лишь его нежеланием мириться с ее свободой выбора.
- Эстерберг, ты редкостная свинья! Мне так плохо без тебя, - начала она выдергивать его слова из контекста, с не скрываемым раздражением. – Я не желаю обладать тобой, хочу лишь рядом быть. Я много понял… Ложь! Ты не хрена не понял и не поймешь никогда! Я хочу и мне надо – ключевые моменты во всех твоих сказках, в полной мере раскрывающие их мораль! Ты хоть раз вообще задумывался, что я хочу? Что мне надо? Допускал мысль, что мои взгляды могут с твоими не совпадать? Ты вообще на равных меня воспринимать способен? Ты с моими желаниями и потребностями будешь считать? Долго еще мне душу выворачивать наизнанку будешь? Если ты забыл, я отца потеряла! Самого близкого, самого любимого, самого дорогого мне человека. До которого тебе с твоими убогими потребностями и меркантильными взглядами, как до луны пешком! Хочешь душу продавать? Да продавай! Если она вообще ценность для кого-то представляет. Телом обладать моим в замен хочешь? Обладай! И я тебя уверяю, когда ты поймешь, что это все фальшь, иллюзия и обман, будет поздно! Пойди лучше Фауста перечитай и прочую классику на тему сделок с дьяволом и насилием над личностью.

- Ну конечно, не там увидела и не то услышала, - бросила она и закатила глаза.
Она скользнула взглядом по его лицу. Кажется, сцена внезапной встречи на пляже с последующим выяснением отношений просто не прилично затянулась, но подходить к логическому завершению никак не желала. Каждый упорно стоял на своем, обвиняя другого в непонимание.
Он затронул тему отца и взгляд Клэр стал холодным. Отчасти он был прав, но все же говорить о том сейчас не стоило.  Клэр прикрыла глаза и отвернулась. Это было больно.
Она уязвила его самолюбие, он ударил в ответ по самому больному месту. А где тут любовь? Он начал с того, что знает о ее горе. Начал с попытки воспользоваться ситуацией. Она сказала ему все, что хотела, что вызревало в ее голове последние полгода на почве обиды. Она потеряла Грегори и мир померк вокруг. Все потеряло смысл. Но Грегори вернулся к ней. И Клэр готова была признать, что больше никто ей не нужен. Ни мать, ни друзья, ни Хью.
Он резко поднялся, и Клэр приподняла голову, открыв глаза. Взгляд ее оставался равнодушным и холодным. Она смотрела снизу вверх. Пусть говорит. Пусть оскорбляет. Пусть думает что пожелает. Клэр опустила голову и вновь закрыла глаза. Она его не слышит. Она его не видит. Его нет здесь. Нет в ее жизни. Нет в ее мире. Пусть он будет прав. Пусть упивается своей правдой. Она не скажет. Она не возразит. Пусть у него будет обида, злость, разочарование – они лучше пустоты.
Клэр опустила голову еще ниже. Если б глаза ее были открыты, она видела бы только песок перед собой. Ее мир уже был разбит. Она топталась на его осколках. Ей не было дела до других. И ей была безразлична его жалость. Она вовсе не жалости от него  ждала. И даже понимание не было ей нужно. Она так далеко ушла в свою потерю, что вообще забыла о его существование в последние дни. Обида и разочарование, которые остались после их романа были вытеснены другими, более сильными чувствами.  Клэр медленно поднялась с песка. Ей больше не чего было ему сказать, и слушать его желания не было. Она молча подобрала свою сумку и, пошла в сторону отеля, быстро, решительно, даже не бросив в его сторону прощального взгляда.

Номер 323

Отредактировано Клэр Дое (2011-06-13 00:13:39)

- И на кой ты мне такой жалкий сдался? - глубокий низкий голос с отчетливыми насмешливыми интонациями раздался откуда-то сзади. Анаэль не любил подкрадываться и шептать на ухо. Порой смертные вели себя довольно странно, будто их пчела в шею ужалила. Дергались, совершенно неприлично вертелись на месте, размахивая руками, выпучив от недоумения и ужаса глаза. Наверное, страшно сходить с ума. Он не знал. Но совершенно точно не имел настроения лицезреть пляску святого Вита. - Она обижена, она уходит, и тебе ее уже не остановить. Неудачник ты, не смог девчонку удержать. Настолько эгоизм замучил? Или осознание собственной уязвимости?
Демон издевательски фыркнул, стараясь не расхохотаться. Этот отчаявшийся мужчина был интересной добычей, точнее развлечением. За душами Анаэль не охотился, пусть этим занимаются другие. Скорее так, обязательную программу выполнял. И брат будет доволен.
- И что тебе понадобилось от дьявола, в которого ты не веришь, смертный? - сказанное прозвучало как-то неприятно пафосно, заставив Падшего недовольно скривиться. - И что за проблемы с верой, Хью? Родители атеисты? Эх, куда катится мир? - ненатурально посетовал Анаэль, думая появляться ли перед своим потенциальным клиентом или немного выждать, мало ли, реакции бывали самые разные.
Помнится, подошел он к одному в темном переулке, насилу тогда ноги унес. Монах оказался чокнутым, а Анаэль, хоть и высший демон, в смертной оболочке достаточно уязвим. Не смертельно, но мало приятного ожоги, оставшиеся после щедрого окропления святой водой потом неделю залечивать. И волосы клочьями лезли, вспоминать тошно. Сейчас, конечно, никто святую воду с собой в бидонах не носит, но осторожность не повредит.
- Ну что, пришел в себя? Или мне еще поговорить? О тщетности бытия, например? Вам людям эта тема почему-то особенно приятна.
Анаэль подошел ближе и легко коснулся плеча мистера Эстерберга.

Уже не так забавно. Смертный не ругался, не крестился, не пугался, даже не посчитал, что сходит с ума. Анаэль вздохнул. Право, в современном мире работать становится все сложней и сложней, почти не осталось места мистике. Хотя, на самом деле Хьюго было просто не до него. Мужчина был порядком расстроен и не собирался вступать в беседу с кем бы-то ни было.
- Какие шутки? - Анаэль улыбнулся, испытывая к смертному уже практически симпатию. Мало кто сумеет достойно встретить того, в кого никто не верит. - Сам звал. Или мне расценивать это как ложный вызов? В таком случае, как насчет компенсации? За мое потраченное время.
Падший откинул с лица растрепанную ветром челку и уселся прямо на песок, по-турецки скрестив ноги. Похлопал ладонью по песку рядом с собой.
- Ну же, не стесняйся. Раз звал - говори, чего желаешь. Обсудим, поболтаем. Не все так плохо, Хью. Да, я существую, но это же не повод отказываться от своих желаний, тем более, что я с легкостью могу помочь тебе осуществить их.
Демон не ставил целью добиться своим появлением благоговейного трепета или священного ужаса, поэтому появился в облике простого смертного мужчины лет сорока-сорока пяти, подтянутого, черноволосого, с короткой стрижкой, одетого в длинные белые бриджи и легкую хлопковую рубашку. Единственным, что всегда оставалось неизменным в любом облике Анаэля, были его глаза. Их редкий необычный серебряный оттенок запоминался надолго, как и голос, которым его наградил Господь и магическую силу которого Падший не утратил, даже став демоном.
У его маскировки была простая причина. Он не собирался раскрывать каждому постояльцу истинный облик, тем более, что под ним он проживал в отеле как Рэйвен Блэк.
- Хочешь вернуть ее?
"И служить мне..."

"Надо было появиться в женском облике, - почему-то пришло в голову Падшего. - Тогда бы он по-другому заговорил. Интересно, если рассуждать чисто теоретически, сколько он готов мне заплатить? И что мне с этими деньгами делать?"
Эстерберг уютно устроился на теплом песочке, вполне адекватно реагируя на наличие дьявола в нескольких сантиметрах от себя. Анаэль чуть было облегченно не вздохнул. Первый шок прошел, в голосе Хьюго угадывались деловые нотки человека, привыкшего принимать любые решения, какими бы сложными они не были.
- Цена вопроса? А ты занятный человек, Хьюго. Неужели ты думаешь, что меня интересуют деньги? Разве ты никогда не слышал о том, как заключаются сделки с дьяволом? Книги, телевидение, сейчас столько источников информации, что в некоторых вопросах у тебя просто нет шансов остаться непросвещенным.
Анаэль легко улыбнулся мужчине, щурясь от солнца. Утро было просто замечательным, погода после бури налаживалась, обещая островитянам жаркий солнечный тропический ад. Идеальное место для испытания характера на прочность.
- Никаких доказательств, что еще за бред? Процедура проста, друг мой, ты озвучиваешь свое пожелание или Предмет Договора, если будет угодно, и подписываешь контракт, - в руке Падшего появился белоснежный лист бумаги,  исписанный красными чернилами. - Этот контракт:
"Я, всемогущий Анаэль, с одобрения и при поддержке Князя и хозяина моего Люцифера сегодня заключаю договор о союзе с Хьюго Эстербергом, который теперь принадлежит нам. И я обещаю ему любимую им женщину Клэр Дое, а так же всемирные почести, удовольствия и богатства в обмен на одну услугу, которую я потребую от него. Кроме того, он будет попирать ногами реликвии церкви и молиться за нас. Благодаря действию этого договора он проживет счастливо двадцать лет на земле среди людей и, наконец, придет к нам, понося Господа.
Дано в аду."
- Ниже моя подпись. Как видишь, ничего страшного и невыполнимого. А вот твоя часть:
"Мой хозяин и господин Люцифер, я признаю тебя в лице моего доверенного лица и брата Анаэля как моего Господа и князя и обещаю служить и подчиняться тебе в течение всей моей жизни. И я отрекаюсь от другого Господа, от Иисуса Христа, всех святых, апостольской и католической церкви, всех святых таинств, молитв и обращений, благодаря которым правоверные могут повлиять на меня. И я обещаю тебе, что я буду совершать столько зла, сколько я смогу, и что я приведу всех к совершению зла. Я отрекаюсь от помазания, крещения, всех милостей Иисуса Христа и его святых. И если я не смогу служить и поклоняться тебе, я отдам тебе мою жизнь в собственность. Совершено 15 мая 2011 года.
Хьюго Эстерберг. Извлечено из ада.
- И твоя подпись, Хьюго, - Анаэль положил документ на песок и прижал его для верности проползающим мимо крабом. Краб замер от ужаса и не решался пошевелиться, что вполне устраивало Падшего. - Ничего личного, только бизнес. Кроме того, возможно, мне и не понадобится от тебя ничего. Не каждый может быть мне полезен. Так что решайся. Говоришь "да" - девушка твоя. Достаточно подписать договор, скрепить его традиционным способом, и двадцать лет счастливой жизни тебе обеспечены. Да и зачем тебе больше? Старость - не самая приятная перспектива, не так ли? Каждый только и мечтает о возможности избавиться от этой предательской слабости, жутких морщин, замутненного склерозом сознания, неизлечимых болезней... грустно и неприглядно.
Анаэль замолчал, протянул руку и погладил краба по гладкому панцирю.