Настроение, несмотря на хроническую нехватку сна, было на редкость радужным. Усталость отнюдь не мешала работе мысли, настроенной на весьма оптимистичный лад. Например, в Сент-Этьене его уже больше ничего не держит, он наконец-то получил свой законный диплом и теперь спокойной совестью оформляться на полную ставку штатного журналиста. А еще можно забыть о пролетающих за вагонным окном километрах раз в полгода, когда он срывался и ездил на сессию, а преподаватели кривили губы и снисходительно и немного жалостливо поглядывали на амбициозного парня, пытающегося зацепиться в столице. Мол, куда ты рвешься? Все равно ведь обломаешься.
В него мало кто верил, да и верить-то особо некому было, поэтому Эмиль, верный своему неистребимому духу противоречия, не сильно заморачивался по поводу мнения окружающих и доказывать ничего никому не собирался, разве что своему дяде, который в племяннике не то чтобы сомневался, скорее волновался, отправляя его в неизвестный Париж, в котором сам никогда не был.
В последний раз он был там совсем недавно, пару месяцев назад. Защитил диплом, сходил на могилу матери, увиделся с дядей, показав ему, что он, конечно, не столичный франт (и слава богу!), но вполне себе самостоятельный человек, имеющий в одной из европейских столиц постоянную работу, связи и пусть даже съемное, но жилье. Останавливаться на этом он не собирался, а потому, уладив все дела в считанные дни, вернулся в ставший почти уже своим Париж. Навсегда.

На эти воспоминания Эмиля натолкнула мигающая иконка конверта в углу экрана. Единственный родственник сообщал, что все формальности по продаже квартиры в Сент-Этьене улажены, деньги переведены на его счет, просил быть осторожным, беречь себя и звал в гости. Парень усмехнулся, закрывая ноутбук и закуривая. Надо же, а ведь раньше они и получаса не могли провести в одном помещении без скандала. Все-таки человеческие отношения - потемки не в меньшей степени, чем отдельно  взятая человеческая душа.
Тем временем минутная стрелка стала ненавязчиво намекать на начало рабочего дня, и новоявленный дипломированный журналист, затушив сигарету и накинув на плечи плащ, вышел из квартиры.

- Что? - Эмиль все-таки не сдержался, хотя его с детства учили, что переспрашивать - дурной тон. - Почему мне не позвонили?
- Прости, Эмиль, - Немногим старше его, редактор с вечно встрепанной шевелюрой и модными дорогими шмотками производил впечатление того самого типичного столичного франта, которых так не любил Эмиль, но за всем этим стоял острый ум и отличные организаторские способности, так что он не зря сидит в этом кресле. Вот и сейчас Марсель выглядел виноватым, но тем не менее уверенным, что поступил верно. Сложившиеся между ними, несмотря на всю их непохожесть и разные карьерные ступени, приятельские отношения портить не хотелось. - но Жан утверждал, что не смог тебе дозвониться, а потому вызвался поехать сам.
Француз тихо выдохнул сквозь зубы и, зло сощурив глаза, открыл телефон. Он точно помнил, что утром не было никаких пропущенных. Естественно, и сейчас ничего не изменилось. Квартира темноволосой Жаклин (или Катрин?) находилась не в захолустье, так что наивно думать, что там не ловит сеть, он не собирался.
"Убью", - кровожадно подумал парень, тем не менее почти миролюбиво глядя на непосредственного начальника.
- Просто, ты понимаешь... - редактор запустил руку в волосы, взлохмачивая их еще больше. Правильно, над ним тоже стоят люди, одному из которых упомянутый Жан ("Все равно убью!") приходился зятем.
Эмиль скрипнул зубами.
- Понимаю.
Что ж, если работы его на сегодня практически лишили, то он хотя бы съездит в главный офис издательства. Его там давно ждут, чтобы он наконец подписал договор.

Отредактировано Эмиль д'Эстре (2010-12-14 17:36:05)

Эмиль был... скажем так, не в очень хорошем расположении духа. Так хорошо начавшееся утро было изрядно подпорчено неприятным инцидентом на работе, который, видимо, перечеркнул всю удачу на целый день. А как иначе назвать тот факт, что Эмиль в коем веке выбрался в офис, чтобы подписать договор, и именно в это время во всем квартале отрубили электричество?
Это безумно раздражало, как и куча не столь важных, но неприятных мелочей. Например, еще не прошло и полудня, а журналист уже умудрился забыть в общественном транспорте перчатки. Это вызвало поток концентрированной ненависти в адрес старушки, которая ворчала ему на ухо, что молодежь сейчас невоспитанная, в автобусе душно, а у нее плохо с сердцем, налоги ползут вверх, а политики все себе прикарманивают, молодой человек, вы не подержите мою сумочку, у меня тут шарфик развязался... В результате парень выскочил на остановку раньше, оставив в автобусе перчатки, терпение и остатки хорошего настроения.
А еще раздражал туман, холодными иголочками вонзаясь в ладони, вызвав очередной приступ жалости к пропаже - он с таким трудом нашел перчатки на свою узкую для мужчины руку. Но больше всего добили сигареты, которые по закону подлости закончились совершенно не вовремя.
К чести Эмиля, на людей он не бросался и даже вполне вежливо объяснил юной блондинке, старательно обстреливающей его цепкими взглядами, как пройти к банку, умудрившись в процессе объяснения усомниться в ее умственных способностях, ибо буквально в двух шагах от нее висел указатель. Его всегда поражала способность людей выбирать для общения с ним самые неблагоприятные моменты.
Видимо, в этот день кто-то ответственный за мелкие неприятности решил, что французу их явно не хватает, и забил последний гвоздь в крышку гроба его безопасного для окружающих настроя. Поэтому, когда на него налетел, попутно наступив на ногу, какой-то молодой человек, Эмиль зло сощурил глаза и зашипел, здорово напоминая при этом рассерженного кота:
- Юноша, вы где-то потеряли своего поводыря? Тогда вообще не советую вам ходить по улицам. - Толчок был неслабый, поэтому ему пришлось схватить парня за плечи - первое, что попалось под руку, - чтобы хоть как-то сохранить равновесие. Наверняка, со стороны это смотрелось забавно, но француз комизм ситуации не оценил. - Это может быть опасно для здоровья окружающих.
Кое-как устояв и не грохнувшись веселой толпой на асфальт, Эмиль тихо выдохнул. Если бы взгляды могли испепелять, то от парнишки осталась бы уже горстка пепла. Однако, кое-что в его облике заставило француза обрести надежду на лучшее.
- Принимаю это в качестве извинения, - хмыкнул он, быстро вытаскивая из торчащей из нагрудного кармана парня пачки одну, и кажется, последнюю, сигарету.

Отредактировано Эмиль д'Эстре (2010-12-17 03:23:05)

- Паспорт, пожалуйста.
Эмиль скрипнул зубами, но недовольства больше не показал. Обычно удостоверения представителя прессы хватало, чтобы тебя пропустили, но сегодня, видимо, француз нарвался на очень ответственного работника, требующего, чтобы все было по регламенту. И делать было нечего, только подчиниться - удостоверение считалось действительным только при наличии паспорта, хотя подтверждать его мало кто просил. Эмиль бросил на охранника суда хмурый взгляд, но послушно полез во внутренний карман, про себя похвалив собственную наблюдательность - не заметил бы выпавшие документы после столкновения с тем пареньком, не видать ему судебного процесса над помощником мэра как своих ушей. И все-таки добился он своего, именно ему дали это задание, хотя он даже и не надеялся, работает-то всего-ничего. И даже думать о том, что он заменяет внезапно заболевшего коллегу, не хотелось, дабы не омрачать поднявшееся настроение.
Неудачи первой половины дня, кажется, нашли более достойную цель, нежели он, и оставили его в покое. Эмиль восстановил душевное равновесие, так что и в голову не могло прийти, что сегодня он был готов к убийству (моральному уж точно) минимум одного человека. А то и двух, вместе с этим вертлявым парнем можно было и прибить и того внезапно возжелавшего пообщаться с ним поближе мсье, из-за которого Эмиль почувствовал себя угодившим между молотом и наковальней. К счастью для обоих, это чувство продолжалось не настолько недолго, чтобы журналист смог реализовать свои мелькнувшие было кровожадные мысли. Что поделать, когда все упорно шло не так, спокойствие порой его подводило.
Нашарив в кармане паспорт, Эмиль вскинул на охранника глаза и вежливо улыбнулся. Достал не без некоторой демонстративности, быстро пролистал страницы на предмет попавших между ними каких-нибудь ненужных бумажек... и застыл, неверяще глядя на золотые буквы, складывающиеся в "United Kingdom of Great Britain and Nothern Ireland" и ниже, видимо, чтобы развеять все сомнения, "Passport". Вполне ожидаемо обнаружив на странице с фотографией не свое лицо, француз снова взглянул на уже протягивающего руку охранника и улыбнулся с выражением растерянной невинности на лице.
- Простите, я случайно взял паспорт жены, - и увидев, что его оппонент лишь пожал плечами, ничуть не выказывая намерений понимающе пропустить просто так, Эмиль вполне слышно выругался на всех подряд и выскочил за дверь.

Небрежно облокотившись на каменный парапет, француз внимательно всматривался в лицо некоего Уильяма Лоуренса, смутно припоминая его в налетевшем на него сегодня парне. Тщательно изучив документ вдоль и поперек, Эмиль так и не понял, каким образом он оказался у него и куда подевался его собственный паспорт. Оставалось надеться, что не окончательно канул в безвестность.
Впрочем, не все так плохо. Рекламный проспект, восхваляющий достоинства отеля "Garden Saint Martin", тоже каким-то образом оказавшийся у него в кармане, вселил в него надежду на лучшее. До начала процесса оставалось чуть больше часа - что ж, ему придется смирится с тем, что лучшие места ему не достанутся.
Эмиль поймал такси и, назвав нужный адрес, подумал, что неудачам, кажется, он еще не надоел.

До гостиницы Эмиль добирался несколько дольше, чем предполагал - нескончаемые пробки на узеньких улицах Парижа, как всегда, изрядно затруднили достижение цели. И хотя до гостиницы было максимум пятнадцать минут езды, в прохладный холл "Garden Saint Martin" он вошел только спустя полчаса, несколько нервно поглядывая на часы. Времени до заседания оставалось меньше, чем хотелось бы.
Приветливая девушка-администратор у стойки вежливо ему улыбнулась, увидев, что Эмиль направился к ней. Правда, узнав, что ему нужно пройти в номер постояльца, предварительно узнав, какой именно у него номер, она отрицательно покачала головой.
- Простите, мсье, мы не имеем права разглашать подобную информацию.
Эмиль очаровательно улыбнулся, облокотившись на стойку. Судя по акценту, девушка была англичанкой и должно быть не так долго прожила во Франции, чтобы успеть от него избавиться. А мало кто из иностранок может устоять перед шармом французских мужчин.
Что и говорить, Эмиль умел обращаться с женщинами, и за это они любили его. Он добивался своего поэтапно: сначала ненавязчиво выудил у девушки признание, что мсье Лоуренс не так давно вернулся, потом попросил позвонить в номер так проникновенно, что она не смогла отказать, правда, затем разочарованно сказав, что в номере никто не берет трубку. Если бы речь шла только о чужом паспорте, Эмиль бы давно оставил документ на ресепшен, на том бы и успокоился. Но ему просто необходимо было еще вернуть свой (если его не окажется у этого Уильяма, журналист... не знал, что именно он сделает, явно что-то нехорошее), так что француз продолжил в том же духе. В конце концов, его усилия не пропали даром, через пятнадцать минут он уже стучал в дверь номера, помимо всего прочего имея в кармане бумажку с телефоном отзывчивой Элизабет, к концу беседы разрумянившеся от ненавязчивых комплиментов.
Стучать пришлось достаточно долго, прежде чем за дверью стало угадываться в какое-то движение.
- Юноша, я вам в службу доставки не записывался, - с нехорошей полуулыбкой сказал Эмиль, привычно прислонившись к дверному косяку. - И если уж лазаете по чужим карманам, не оставляйте там своих документов. Очень надеюсь, что у нас произойдет равноценный обмен, и вы мне все-таки вернете мой паспорт.

Отредактировано Эмиль д'Эстре (2011-04-27 14:02:24)

Очаровательно, просто очаровательно.
Так вот почему этот паршивец не брал трубку - лихо же его вырубило. Эмиль прекрасно знал, сколько искушений предлагает ночной Париж, и прекрасно видел их следы на хмуром невыспавшемся лице. Молодой человек, еще утром бодро отирающийся у остановки, сейчас радовал взгляд приятной зеленоватой бледностью, контрастирующими с ней темными кругами под глазами, в которых совершенно четко читалось все, что он думает о мировой несправедливости, этой стране и Эмиле в частности. Озвученные вслух, эти мысли были, безусловно стратегической ошибкой Уильяма. Если до этого журналист еще помнил о вежливости, то теперь намеренно о ней забыл. Чтоб быть в равных условиях, так сказать.

Правда, с французским и вправду был его прокол, сам же держал в руках паспорт поданного Великобритании. Впрочем, день у него и без этого не самый удачный, чтобы еще выслушивать такое.
Француз не вышел из себя, нет, хоть кулаки и зачесались добавить этому субъекту хороших манер. Эмиль был бы не Эмиль, если дал себе волю поступить так тривиально, а потому он только зло сощурил глаза и стремительно зашел в номер, заставив хозяина так поспешно отступить, что он запнулся за ковер, чуть не променяв вертикальное положение на более устойчивое - горизонтальное. Но нет, удержался. Правда, как показалось Эмилю, мыслительной деятельности в светло-карих глазах отразилось несколько больше, чем раньше.
- Я понимаю, что для тебя это непривычно, но включи мозг, - буквально прошипел он, нарочито выделяя каждое английское слово, чтобы уж наверняка дошло. - Не волнуйся, это ненадолго. Отдашь мне мой паспорт, и можешь обратно его выключать, чтоб не перетрудился.

Отредактировано Эмиль д'Эстре (2011-04-27 23:36:34)

А Эмиль и не знал, что в состоянии такого сурового недосыпа и похмелья человек еще способен на такие резкие движения. Во всяком случае, посягательство на его воротник было для него достаточной неожиданностью, чтобы сильнее нахмуриться и утвердиться в стремлении научить этого типа хорошим манерам.

Правда, как выяснилось, утвердился он все же не настолько сильно, потому что стоило парню его отпустить, как стало ясно, что он это сделал не совсем по своей воле. На секунду взгляд светло-карих глаз стал расфокусированным, из груди вырвалось несколько явно ненормально свистящих выдохов, и как апогей - Уильям сполз на пол, потеряв, кажется, все краски с лица, став каким-то бесцветно-серым.

Эмиль, который в случае плохого самочувствия всегда предлагал в качестве лекарства бессмертное творение мсье Гийотена, хотел уже было озвучить сие предложение и иностранному гостю. Но даже мимолетного взгляда хватило, чтобы понять, что парню и вправду плохо, и француз как-то с неудовольствием отметил, что начинает паниковать. Ни капли не боящийся крови в любом ее количестве, журналист начинал позорно срываться на судорожные вздохи и дрожь в пальцах, стоило ему просто увидеть, что человеку просто дурно от духоты или переизбытка солнца. Ну, или в данном случае, от недосыпа и/или перепоя.

Вся эта картина, хоть и нарушила хрупкое душевное равновесие, не смогла сбить Эмиля с пути к его главной цели, а потому он по-быстрому, почти профессионально пошарил по карманам упомянутой куртки, нашел свой паспорт и только тогда решил оказать меры по спасению утопающих, хотя это, как известно, дело их самих.
- Эй, парень, ты как? Живой? - негромко спросил он, присаживаясь на корточки рядом. Поданный Соединенного Королевства выглядел, прямо скажем, не очень. Чуть помедлив, журналист положил прохладную ладонь на лоб страдальцу, решив, что, если вдруг Уильям помрет после бурной парижской ночи, его действия, в принципе, можно будет расценить как оказание первой помощи.

Эмиль нахмурился, почувствовав, как бледные пальцы вцепились в запястье. А ну как правда помирает? А потом придут к журналисту люди в форме со словами: "Вы видели его в живых последним...", и объясняй потом, что он, в общем-то, мимо проходил.
Впрочем, дальнейшие слова незадачливого тусовщика заставили свести брови уже возмущенно, а не обеспокоенно. Артист, черт бы его не видал! Кофе ему еще подавай, умирающий, блин...
Уже собравшийся со всем возможным сарказмом поделиться с парнем рецептом вкусного кофе и благословить его на самостоятельное приготовление, Эмиль вдруг срочно передумал, увидев кровь. Крови он не боялся, но это снова заставило задуматься: а ну как правда помирает? Вообще, вид у парня был далеко не цветущий, а с размазанной под носом кровью так вообще вызывал желание окружить страдальца лаской и заботой. У француза, правда, такой мысли не возникло, но суровое сердце все же дрогнуло - по себе знал, как сильно порой зависит нормальное функционирование организма всего от одной чашечки черного ароматного напитка.
- Симулянт чертов!.. - недовольно бросил журналист, злясь по большей части на себя.
"Ладно, еще успеваю. Впритык, но успеваю..."
На низком столике у телефона лежала небольшая книжечка. Эмиль открыл ее прямо на странице с номером телефона бара. Набрал короткую комбинацию цифр, не сводя взгляда с Уильяма и хмурясь, но голос, когда он заговорил, был предельно вежливым и учтивым:
- Добрый день, мадемуазель. Будьте добры, чашку кофе в номер ... Черный. Крепкий. - Журналист окинул Лоуренса взглядом с ног до головы и добавил: - Очень крепкий. И без сахара.
- Что-нибудь к кофе? Бутерброды? Десерт?
Парень цветом лица сливался с побеленным потолком.
- Нет-нет, сомневаюсь, что это сейчас актуально. Спасибо.
Трубка тихо пикнула, прерывая короткий разговор. Зачем-то решивший дождаться, пока принесут заказ, - оставлять юношу с чашкой кофе было спокойнее, чем совсем уж в одиночестве, - журналист, усмехаясь, протянул страдальцу руку.
- Первый раз в Париже?

Эмиль усмехнулся, даже не зная, как реагировать на такие откровения о своем произношении и собственной величавости. Так и не определившись, возгордиться ему или оскорбиться, он бросил быстрый взгляд на часы, окинул парня цепким взглядом и крепко пожал ему руку. Уильяму явно полегчало, что положительно сказалось на его вербальных способностях - говорил он, в отличие от начала их встречи, цензурно, быстро, не делая практически пауз между предложениями - вероятно, с недосыпа, -  но, кажется, весьма искренне. Вообще, для поднятого таким невежливым способом - да, тут уж француз постарался, - британец держался весьма бодро и доброжелательно. Журналист даже почувствовал уважение к его сопротивлению желанию немедленно уничтожить все живое, которое, по его мнению, обязательно должно сопровождать любого на месте Уильяма.
- Эмиль д'Эстре. Несмотря ни на что приятно познакомиться, - в своей вечной манере говорить на грани сарказма и вежливости ответил француз. Уильям оказался человеком приятным и адекватным, во всяком случае, настолько, чтобы извиниться, так что француз поспешил сделать то же самое. - Вы тоже простите, обычно я не вламываюсь в чужие дома с обвинениями на непонятном языке. Просто через двадцать минут у меня процесс, мне срочно надо там быть, а без паспорта не пускают. - Он улыбнулся, поправляя очки, а в тоне, пополам с извинением, скользило недовольство не то в адрес ответственного охранника, не пустившего его без документов, не то помощника мэра, умудрившегося загреметь в тюрьму, из-за которого Эмиль сейчас не мог остаться и тоже выпить чашечку кофе. Уильям, конечно, не приглашал, но это не помешало Эмилю, прикрыв глаза, услышав аромат любимого напитка.
Точно в ту секунду раздался стук в дверь, и журналист - все равно уходить собирался же, - открыл, пропуская в номер официанта. Бросил быстрый жадный взгляд на поднос, вздохнул о несправедливости мироздания и повернулся к своему новому знакомцу, не убирая ладони с дверной ручки.
- Осторожнее с парижскими клубами, Уильям, они выматывают почище работы. Этот город вообще очень коварен, - Француз улыбнулся, заканчивая на этом свои зловещие предупреждения, и чуть склонил голову, прощаясь. - До встречи, может быть, еще встретимся. Поправляйтесь.

А на заседание он все-таки опоздал.