Бернард Уилдрон шел домой к жене. Он возвращался из поселения располагавшегося на северо-востоке острова, надеясь, что успеет добраться до замка Хаммерсхус до темноты, но прогадал и теперь был вынужден признать, что с поклажей из мяса, фляги вина и лекарств он далеко и быстро не дойдет.
Ледяной ветер старался проникнуть сквозь теплую одежду путника, но мужчина не первый год оказывался в пути в такую погоду, поэтому подготовился он со знанием дела. Теплая, длинная шуба с высоким воротом, шапка, теплые сапоги, варежки. Только вот на тягловую силу он никак не заработает, но ничего, наступающим летом он обязательно заведет себе животинку, хоть оборотнем по дорогам добираться гораздо быстрее, чем ковылять на кляче, на которую ему хватит денег. Белое облачко пара вырвалось из-за шарфа, Бернард остановился вглядываясь в темноту. Где-то здесь должны были быть развалины капеллы, летом он практически не бывал здесь, но по осени частенько хаживал на этот берег, клёв здесь был отличный. Частенько ему и местным мужикам приходилось дожидаться в стенах развалившегося монумента рассвета, а сейчас ему нужно было укрыться от промозглого ветра и немного отдохнуть. Немного помявшись на месте он перекинул суму на другое плечо и побрел дальше, пока носа не достиг слабый запах костра и рыбы.
"Неужели кто-то в такой мороз пошел рыбачить? Не старик ли Сиверс опять из дома сбежал?" - жена у этого старого рыбака была суровая баба, так что такое поведение для 60-ти летнего старчка было... обычным. Только вот домой опять Бернарду его тащить. Мужчина прибавил ходу.
Ветер стих, стало холоднее. Запах человеческого присутствия совсем истерся и Улдрон подошел к капелле слегка удивленный. Обычно его нюх не подводил. Он привык доверять чувствам, но сейчас все словно исчезло. Тем не менее силуэт стен в темноте угадывался и голодная, одинокая луна зыркала на путника строго и почти зло, отчего мужчина слегка поежился и пошел быстрее к стенам капеллы, развести костер, посидеть немного поесть, выпить вина, чтобы не замерзнуть, спать сейчас нельзя...
Капелла встретила его пустотой. Немного походив по развалинам, он заметил в углу ... человека. У мужчины по имени Бернард может и могли возникнуть сомнения по поводу того жив он или нет, но вот у инкуба Имальнуэля сомнений не было. Он был жив и спал. На морозе-то!
Положил поклажу возле одной из стен, Бернард пошел к сидящему возле стены, присел рядом.
- Вы спите? Господин, проснитесь, - он легонько потряс сидящего за плечо, вглядываясь в мужчину. На ресницах уже появился иней, кожа бледная, - "Ты что, и правда на морозе уснул что ли? До рассвета не дождался, и что тебе в таверне не сиделось?" - Бернард отодвинул с лица шарф и громче повторил, - Проснитесь, господин, вам нельзя спать.

Мужчина пошевелился и насколько мог оценить инкуб даже выругался по гречески, что изрядно повеселило спасателя.
"Ну, если ты еще и ругаешься так заковыристо, то уж точно жить будешь", - хотя знание греческого языка, да еще и такого... старого наводило на странные мысли, - "И откуда он только его знает... может, лингвист?"
Да мало ли откуда. Шевелился найденец пока неважно, зато смотрел желтыми глазами кажется прямо в самую душу, отчего Бернард даже слегка поежился, а был бы верующим еще и перекрестился. Имальнуэлю глаза эти ни о чем не  говорили, но вот энергетика у страждущего впасть в зимнюю спячку была преинтересная. Нечто подобное ему уже встречалось.
Пока мужчина оттаивал, Уилдрон закономерно предположил, что и ему замерзать тут не стоит, а значит надо развести костерок, некоторое время он этим и занимался, перетащив свое добро ближе к мужчине. Огонек тихонько теплился, когда собеседник почти ожил.
- Какими судьбами? - голос у мужчины был приятный, хороший голос, таким проповеди здорово читать, заслушаешься, а то вон на службах у местного священника только и делают местные, что засыпают, Бернарду еще повезло. По хорошему, ему вообще повезло. Этот остров он знал уже не первую жизнь, а все благодаря одной упорной ведьме, которая лихо умудрялась возвращаться доживать свою жизнь здесь, а до того умудрилась выйти замуж за инкуба, вот вам и соблюдение законов Божьих и после смерти вместе и до нее. В этот раз она грозилась, что умрет навсегда. Почему-то Имальнуэль верил.
Инкуб уж хотел ляпнуть, что пришел в мир за женой, а то в прошлый раз её утопили, подозревая в колдовстве, но вовремя заткнул себя и вспомнил на кой черт он пошел посреди ночи через развалины.
- Домой возвращаюсь, ходил в соседнее селение за мясом и лекарствами, у них с этим дела лучше обстоят, - Бернард положил сверху костра пару полешек из тех, что хранились под развалинами неподалеку, все же здесь рыбаки частенько бывают, - Вы как себя чувствуете? - инкуб посмотрел на неожиданного собеседника, энергетически прощупывая его состояние, поразительно, но с ним ничего не произошло. Еще недавно он замерзал, а теперь словно его заново растопили, совершенно без участия посторонних сил... -  Ноги, руки чувствуете? Сейчас самая коварная погода стоит. Будете вино? - по хорошему сейчас конечно шел пост, но поскольку Бернарду в церковь путь был заказан... - Да, я Бернард Уилдрон, столяр, рыбак, музыкант, всего помаленьку.

Собеседник был прав, погодка и правда была не лучшей для прогулок, да и со временем выхода инкуб задержался выбрав не лучшее направление для своего возвращения домой, но привычки искоренить было сложно, особенно если за время существования они превратились в негласные договоры. Он не суется на ту дорогу, прочие не суются на побережье. Все счастливы. А поскольку инкуб имел малую вероятность к смерти от переохлаждения, а так же вполне себе быстро перемещался большую часть года, уговор его не тяготил.
- Понадеялся обернуться быстрее, должен был бы уже дома быть, но провозился с лекарем и знакомыми, - Уилдрон вздохнул, по хорошему ему надо было остаться в селе на ночь. тем более что ему предлагали, но погода была еще вроде ясная, да и кто знал, что через час воздух станет непроницаемой снежной кашей, киселем тормозящей путников?
Варежки едва ли грелись, или же просто были настолько плотные, что толком насквозь не прогревались, так что Бернард снял их, подставив бледные пальцы теплому огоньку. Глаза невольно зацепились за руки Константина. Тонкие цепочки замысловато перевили кисти мужчины, Имальнуэль невольно поежился, подумав, что в таких перчатках вероятность остаться без рук больше, чем гулять по такому морозу и вовсе без оных. Сверхъестественным чутьем на серебро он не обладал, как и нюхом на святую воду и прочую дребедень, которую так легко замечают представители "нечести", зато он вполне был осведомлен о привычках и культуре людей, а такие перчаточки видел за свою жизнь впервые.
- Руки не замерзают? - мужчина кивнул на цепочки на руках собеседника, немного еще погрел свои руки, взял бурдюк, открыл пробку, в воздух взвилось облачко пара, Бернард сделал глоток, вино еще было теплым, что не могло не радовать.
Немного посидев и посмотрев на огонь он поднялся, прошел к примерно той же стене, где лежали бревна, покопался и достал небольшой закопченный котелок и треногу, с ними он отправился обратно к огоньку, в него подбросил еще  одно бревнышко.
- Странствуете, господин? - треногу водрузили вокруг костерка. Бернард задумчиво посмотрел на котелок в руках, словно размышляя, что бы ему с ним лучше сделать. А точнее - в нем.
Огонек хорошо грел, так что шарф с лица уже давно был отодвинут и бледное лицо надеялось не замерзнуть, обращенное по большей части к костру.

Вино хоть и не пьянило, но здорово согревало и бодрило. Бернард немного удивленно посмотрел на поднявшегося собеседника, но, поняв его желание улыбнулся и кивнул.
- Конечно, рад поделиться, - человеческое общество делало с ним страшные вещи. Уилдрон напоминал местного простака, доброго сельчанина, который в ладах со всеми соседями, а то и дальше, имел связи и друзей в других населенных пунктах, был душой компании и прочее, но был ли он таким для всех? Пожалуй, на этот вопрос Имальнуэль и сам не мог ответить. Эта маска жила уже довольно давно, и только наедине с ней или с собой он мог стать тем, чем когда-то являлся, ислючая, безусловно, вот такие моменты, когда рядом с ним есть люди. Похоже Константин собирался попить чаю. Хорошая идея в его положении. Но вот зачем посреди ночи этому мужчине понадобилось спать среди развалин, пережидать тут ночь?.. Тоже не рассчитал силы? Или...
Или.
Мужчина ушел, похоже, за травами, рыбак покопался в сумке, достал пару небольших стаканчиков, обычно он такими отмерял специи и, конечно же, использовал по их алкогольному назначению, но и чай пить из нее будет удобно, кожа снаружи грелась не слишком сильно. Когда вернулся Константин, Уилдрон поджаривал пару кусочков хлеба, которые достал из пайка.
"Нужно же и закусывать чем-то", - думал он, вглядываясь в ночную мглу. Небо было ясное, чистое, хотя недавно шел сильный снег, Луна холодно, по звериному смотрела вниз. Ведьмовская луна, ох не лучшее время он все же выбрал для похода за покупками...
- Христиане? - слегка удивленно переспросил Бернард, посмотрев на Константина, - Да, конечно, в нашем селении я бы сказал христиан большинство. Интересуетесь религией?
Знание древнегреческого честно говоря напрягало инкуба. Первый его инквизитор, как их позже стали называть, очень хорошо вещал на этом языке, томно завывая при изгнании дьявола из прекрасного, но увы неразборчивого по части связей юноши. Вспоминая его Имальнуэль надеялся, что мужчина попал таки в Рай, все-таки он так здорово сопротивлялся соблазну, который инкуб даже не пробовал проявлять... уважать чужие чувства тоже нужно. Иногда. А на сегодняшний день этот язык и церковники-то знали не очень, не говоря уж о лингвистах.

- Работа? - Уилдрон слегка удивился, но буквально через мгновение почти понимающе улыбнулся, словно его посетила некая догадка, - "Опа... помяни к ночи, называется... Откуда ж ты так хорошо греческий знаешь? Неужели они его все еще учат..."
- Здесь я, можно сказать, с паломнической миссией, - мужчина кивнул, отмечая эту новость для себя, - "Паломник. Путешествуешь значит".
- Здесь была когда-то часовня, - Бернард кивнул на стены, - "Была, да давно, слава Времени, а то стороной обходить пришлось бы. уж больно хорошо люди верят..." - но стены обрушились давно, а ближайшая церковь только в моем селении. Тем приходом ведает отец Бюлов. Вы на Север или Юг идете? - Бернард с интересом посмотрел на содержимое котелка и довольно хмыкнул, - Имбирь, редкая в этих местах приправа.
Бернард посмотрел в небо, оперевшись рукой за спиной. Звезды блестели близко и тем не менее очень далеко... Сколько лет назад он в последний раз вот так близко сидел с служителем или последователем церкви и спокойно разговаривал? Он уже и забыл... Столько времени прошло... А нынешняя вера не имеет той силы, что была при инквизиторах... О, тогда рукоположенные в сан могли и правда испепелить словом и изгнать во Ад.

Горячие искорки временами весело взлетали вверх, поддаваясь пока одним им известным законам движения нагретых газов, напоминая светящихся раскаленных мушек. Их неровный полет обрывался там, где холодный зимний воздух окончательно рассеивал жаркое дыхание огня, огоньки гасли, умирая хлопьями сажи, и неровно опускались на землю. Горячие отблески приятно играли на лице, согревая порядком подмерзшего мужчину. Бернард снял поджарившиеся хлебцы, положил их на салфетку.
- Угощайтесь пока горячие, мне редко в этих местах везет пережидать ночь у костра с путешественниками, - он нанизал еще пару хлебцев на веточку и стал следить за готовкой хлеба.
Он не был в Аду уже 70 лет. По человеческим меркам он конечно прожил уже довольно длинную жизнь. Да и не одну. Но вот с объективной точки зрения самого инкуба Бернард Уилдрон был всего лишь мигом в течении его существования, хотя, должно признать - довольно приятным мигом. История его жизни никогда не попала бы ни в одни исторические сводки, не была бы упомянута в романе, но была достойна того, чтобы остаться до скончания существования в памяти инкуба Имальнуэля.
По меркам местного населения Бернард был красив. Четкие, приятные черты лица; теплые карие глаза, временами отливающие оттенками бардового; цвета желтого золота волнистые волосы, чей золотистый конец хвоста выбивался из-за воротника, норовя спутаться и устроить мужчине сладкую жизнь по возвращении в "цивилизацию". Он не был выше среднестатистического жителя этих мест, оставался все так же стройно сбит как человек, который постоянно работает, но время, казалось, потеряло над ним власть, забыв вырывать страницы из его календаря жизни в районе 30 лет. Так на 40-вом году жизни Бернард Уилдрон был уже 23 года счастливым семьянином, что во многом шло в разрез с общим восприятием человечества инкубов. Имальнуэлю однажды приснилось, что он человек, на утро он им стал.
Периодически поворачивая хлеб, чтобы тот не подгорел Бернард слушал Константина и с удивлением рассматривал предложенную ему кружку.
Произведение неизвестного человеку мастера вылепило из куска металла (судя по блеску это могло быть и серебро, но рыбаку отчего-то не верилось, что поломник будет таскать с собой по всем оврагам, буеракам и местам куда его еще может затащить его судьба столько серебра) нечто очень красивое. Бернард никогда не был в церкви. С одной стороны он отдавал дань тому, что не является верующим, с другой - соблюдал негласное правило выживания инкуба в мире людей. Столкновение с истинной верой не тот опыт, который хочется повторять постоянно. Рука невольно потянулась к красивой чашке (или все-таки у этого сосуда не должно быть ручки?), касаясь приятных изгибов аккуратной, замысловатой ручки.
- Красота какая, - пробормотал мужчина, разглядывая сосуд в отблесках огня. Подняв чашку за ручку ближе к лицу, он пальцами левой руки подхватив её за крутые бока, чтобы лучше рассмотреть. Металл быстро грелся. Горячая ли жидкость так вела себя, быстро передавая тепло кружке, или это была реакция самого тела мужчины нагревающего прекрасный металл, но вскоре чашечка стала обжигать. Так что мужчине пришлось приноровиться к ручке, которая нагревалась медленнее, - Никогда такого не видел, право слово из нее страшно пить, такая красота, - мужчина удивленно посмотрел на паломника, сидящего напротив и потягивающего чай. От инкуба не укрылась изменившаяся манера речи Константина, напомнив ситуации, когда и от кого он слышал этот тон. Честно говоря, воспоминания в основном были моментов после которых его пытались убить. Но святым писанием перед ним вроде не размахивают, воду и его самого не крестят, произнося молитвы, а имбирь он узнает в любом виде, годы жизни в разных странах и отличная память не позволяли инкубу такой роскоши как неведение. Ну, разве что чашечку он видел впервые.
Пар заманчиво колыхался над кружкой, Бернард поднес её к лицу, вдохнул запах напитка и чуть удивленно приподнял брови, после чего отпил чай.
Горячий напиток быстро разнес тепло по организму, приятный вкус имбиря и этого нового для него сочетания из чего-то что добавляют в благовония быстро согревал. Интересно, почему?
Бернард перевернул хлеб, взял один из кусочков, что уже готовы. Откусил, запил чаем.
- Странное сочетание, никак не пойму что тут есть еще. Имбирь в этой местности довольно дорог, я его видел пожалуй только в аптеках, редко бывает на рынке, - беззаботно откликнулся рыбак, а инкуб внутри усмехнулся, вспоминая как его однажды обкуривали смесью с участием имбиря. Честное слово, такой мерзкий запах был у того сочетания, что изгоняет он не только суккубов и инкубов, но еще и тараканов и моль отлично травит (жена у Имальнуэля как-то проверила), да и энергетика начинает буквально гореть, собственно из-за этого демоны вожделения и гибли... Но пить-то имбирь никто не запрещал, да и есть тоже. Отличная приправа.

- Святыня? - удивленно переспросил мужчина, посмотрев на своего собеседника со смешанным чувством недоверия, скепсиса, удивления и почти праведного ужаса. Только вот что именно могло привести в ужас человека осталось не ясным. То ли важность находящегося в руках предмета, то ли близость инкуба к орудию его собственного изгнания. По меньшей мере всякими святынями его любили поперек хребта колотить, даже ведьмы, будь они не ладны.
- Кажется я так и не понял род вашей деятельности. Константин, - он как-то виновато и растеряно улыбнулся, - археологическая ценность и святыня для меня понятия далекие друг от друга. Вы религиовед? - подсознательно Уилдрон все еще надеялся, что не умудрился наткнуться на экзорциста посреди глухой ночи. Да и не видел он настоящих экзорцистов уже пару веков, ну, разве что они тут появлялись в те 20 лет. когда инкуб был в Аду или остались еще где-нибудь поблизости от Ватикана, но не в такой ведь глуши?
- И... если не секрет, а что за история с чашей связана? Она же для чего-то и раньше, наверное, использовалась. Хотя чай из нее и правда крайне удобно пить, - что инкуб не замедлил продемонстрировать, отпивая горячий чай из как оказалось "святой кружки". Он с большим интересом и осторожностью стал рассматривать рисунок, узоры кружки с ужасом узнавая некоторые из них. Именно с ужасом, потому как память заботливо подсказывала инкубу где, когда и при каких обстоятельствах он был знаком с тем или иным знаком. Но общий смысл, вся картина символов ему была не ясна и это пугало гораздо больше. Страшное, забытое людьми знание, хранимое разве что в архивах Ватикана, в разделах, где информация по изгнанию Сатаны, демонов и уничтожению ведьм казалась самой мирной из всего спектра услуг. Знал ли сидящий перед ним Константин что он носит с собой как чашку? Если не знал, то у него просто Дьявольское везение, а если знал?
Он неторопливо перевернул хлебцы, жарящиеся на огне, затем снял их и положил к уже готовому хлебу. Все это было для него несколько странно. Ночь, капелла, паломник, святые артефакты, знания, забытые, страшные, от которых волосы на спине у инкуба встали дыбом и зашевелились, прогоняя мурашки и неприятные, страшные воспоминания истинной веры.... Он уже давно не давал повода себя искать, не делал ничего такого, что могло бы выдать его истинную природу. К оборотням его тоже не отнесешь, ведь серебро для него такой же металл как для любого человека... Что же это за чувство внутри? Паранойя? Почему ему кажется что ему в спину уставилась армия инквизиторов, рассуждающих о том какую на сей раз методику изгнания опробовать на упорном скрипаче Дьявола?

Бернард запивал хлебцы чаем, следя за огнем и слушая голос своего невольного собеседника. Чувство неясного беспокойства то появлялось, то исчезало вновь, хотя после фразы об освещении, а после и украшении чаши чувство опасности стало назойливо дергать и беспокоить демона внутри человеческого тела. Вообще-то, это тело было настолько же человеческое, насколько сущность Имальнуэля относилась к демонам и падшим ангелам. Столетия существования научили инкуба использовать человеческую энергию в чистом виде, не примешивая собственной, отчего многие эффекты от святого серебра и воды скрашивались не вызывая яркой реакции, скорее выступая в виде аллергии или повышенной нагреваемости металла в человеческих руках. Вот и сейчас чаша, горячая от чая не обжигала кожу лишь потому что держал чашку Уилдрон за ручку и периодически ставил её на колено, чтобы не размахивать тарой с чаем над огнем, да и перед лицом. Надо ему это?
- Вы сами вырезали орнамент и символы на чаше? - переспросил Бернард с легким недопониманием. "Чаше полторы тысячи лет, она с археологической точки зрения - бесценный экспонат, сохранившийся в возможно единственном виде. Работа мастеров Ватикана. Да еще и освещенная в Капелла Майоре. Чаша со Святой Земли" - нервы начали немного шалить. В церквях инкуб толком ничего не понимал да и не пытался. Для него церкви навсегда остались памятниками архитектуры, творениями рук человеческих, но явно не домом Бога. С Богом ведь он никогда не встречался, да и сомневался он, что Бог может жить в чем-то подобном. Лично он библию и её наставления трактовал по-своему, особенно если его этой самой библией не изгоняли, не порицали и не вопили благословенными писаниями в надежде, что обычные слова не обличенные в искреннюю веру способны изгнать его. Нет-нет. На его учеников это действовало прекрасно, а вот на него... - Красиво, хотя, отчего-то навевает на меня жуть, - чаша спокойно стояла на колене, немного оставшегося в чашке чая блестели в сиянии огня. Он невольно поднял глаза на Константина, рассматривая приятные, красивые черты лица человека сильного, уверенного. Если бы Константин сейчас взял да сказал Имальнуэлю, что Бог есть и живет он в церкви, инкуб не сомневаясь ни мгновения поверил бы. Только, в добавок спросил бы в какой именно церкви живет Бог, дабы не тревожить его покой своими визитами.Люди обычно говорят, что "страшно представить, что может сделать человек с такой внешностью и злым умыслом". Инкуб мог смело сказать, что не так уж и страшно, но ему определенно было бы интересно в таком случае посмотреть на встречу этого человека с ... Анаэлем, например. Ангел во плоти и Дьявол в сути. Но чем дальше шел разговор тем отчетливее понимала та часть сущности, что была истинной, уровень опасности для любой нечисти в лице этого человека. И он, привлеченный как мотылек на свет не хотел прерывать этого странного, уникального знакомства, в тайне опасаясь что в этом мире, наполняющемся неверующими, он больше никогда не встретит настоящего Человека.
Бернард вздрогнул под взглядом желтых глаз, впрочем, в сторону взгляда не отвел, напротив напрягшись и как-то собравшись, словно внутренняя пружина в человеке отщелкивала обороты для взвода. Он понял всю фразу, не заметив как Константин перешел на латынь, суматошное, странное ощущение говорило, что во фразе что-то не так. Ему потребовалось несколько мгновений, \чтобы понять, что они должны говорить на другом языке. По меньшей мере рыбак.
- ... даже представить себе боюсь для чего она предназначается, если её назначение настолько длинное и должно произноситься на мертвом языке. Это имя чаши? - "О да. Имя, назначение и вероятное пищевое отравление, если посуду не мыть после изгнания очередной поганой нечисти."

Сейчас человек был готов поклясться, что взгляд Константина абсолютно точно не пытается прожечь в его теле неровную дыру, но легче от этого не становилось, потому что подозрительно изменившееся выражение лица собеседника подмывало демона внутри его спасительной оболочки потянуться навстречу эмоциям, меняющимся на лице Константина, узнать их причину, ход, смысл...
"Нельзя", - напомнил себе Имальнуэль с удовольствием коллекционера оттягивающего удовольствие рассмотреть ценный экспонат поближе. Узнать его историю...
Вопросы задавались все коварнее и коварнее, впрочем, Имальнуэлю часто на них приходилось отвечать, так что проблем они не должны были составить. учитывая то, что подтверждение его словам можно было найти где угодно.
- Благодарю, не откажусь, - Бернард залом допил чай и зачерпнул еще чаю чашкой. Имбирь приятно согревал и не только потому что имел такое свойство в человеческом организме, но еще и потому что он в принципе нагревал сущность инкуба. Подобное соседство, как ни странно, инкуба не пугало. Напротив. Ему становилось болезненно интересно находиться здесь, сейчас, рядом с неизвестностью.
- Да, собственно остров я знаю весь, приходилось бывать в разных его частях, разное время. Вас что-то на нем интересует? - самое забавное - он не врал. Он действительно здесь вырос. Причем с малолетства, проходить все стадии жизни человека было до забавности смешно, а главное - чрезвычайно приятно. Родители отдают непозволительно много энергии своим детям. Он отпфил горячего чая, вновь поставил чашку на штанину, сам принялся грызть кусок поджаренного хлеба. Внутри конечно теплилась надежда на то, что Константин принял замешательство человека за обычное непонимание незнакомой речи... но что-то подсказывало, что этим он себя все же отчасти выдал.

Мужчина внимательно рассмотрел то, что описал сидящий перед ним собеседник, дожевывая хлебец. общечеловеческая сущность инкуба печально вздохнула. Он только сейчас понял насколько он устал жариться на кострах, тонуть в воде, пить святую воду и биться в конвульсиях при прочих пытках... Ему вечно везло. Причем, чем меньше он походил на демона - тем больше везло, а вот когда он вел откровенно оборотнический образ жизни, то катался как сыр в масле.
"Надо в Азии снова пожить. У них нет таких проблем с Христианами", - подумал Имальнуэль, отпивая еще чаю с удовольствием заядлого мазохиста. Что бы там ни испытывало тело, какие бы эмоции сейчас ни рождались, он прекрасно знал, что все равно будет возвращаться в Европу. Раз за разом, пока снова не наткнется на какого-нибудь экзорциста, который остудит его пылкую любовь к этому странному безрадостному миру.
Он невольно проследил взглядом за направлением взгляда Константина, отмечая, что раньше этого следа не видел. Да и вообще. большинство символов действовали на Имальнуэля лишь тогда, когда он смотрел на них. Так что, даже если раньше эта система не работала - теперь она работает по полной программе. Ведь инкуб уже знает об этом рисунке, а значит символы обрели силу его знания.
Он сел по-турецки, принимая более привычное для себя положение, инкуб отпустил образ жизни рыбака, из взгляда пропала растерянность и напряженность, остался лишь усталый понимающий взгляд.
- Первое время сюда возвращаешься именно из-за неба, - кивнул инкуб, устремляя взор на подслеповатые звезды, щурящиеся через облака вниз. Он доел хлеб, выпил еще чаю, теперь уже не скрывая того, что касается кружки лишь там, где рисунка нет. Ну что ж, это было забавно. Достаточно забавно, чтобы признать перед этим экзорцистом... нет. Этим Человеком, что его догадка верна, и Бернард не совсем человек. Он посмотрел на Константина, продолжая говорить на латыни, раз уж мужчине так удобнее, - Я возвращался домой, Константин. Верите вы мне, а скорее всего - нет, но я шел домой, когда обнаружил здесь замерзающего во сне путника. А капеллу давно разобрали и перебрали. Много что растащили, раз уж она вам интересна. Я присутствовал при том событии.

Костер тепло и весело хрустел дровами временами выщелкивая в небо или в сторону небольшие черные угольки. Огонь - всегда огонь. Ему безразлично, как вы намерены его использовать, лишь бы были дрова. Огонь импонировал инкубу. Большинство его учеников были похожи именно на огонь. Он отвел взгляд от неба, посмотрев поверх пламени на Константина. Первое правило мира магии и слов гласило, что собственное имя нужно хранить в тайне. Именно этим все свое существование инкуб и занимался. Поэтому не боялся называть своего имени. Хотя... он был немного удивлен. Это был первый человек, заинтересовавшийся его именем, хотя бы ради праздного интереса.
- Они называют меня Имальнуэль, но вряд ли мое имя где-то фигурирует, - чай был чудный. Он давно не пил такого простого и казалось бы обычного чая. Наверное, вкус напитка дополнялся остротой ситуации, хотя... Константин на удивление не стал радостно прыгать вокруг обрисованной печати, как скакал однажды вокруг инкуба обрадованный своей удачей колдун, и не читал ему морали, как делали многие. В такой компании и время скоротать приятно. Пускай это время даже до вашей смерти.
Слова и взгляды Константина наводили инкуба на воспоминания об этом месте. Более ранние. Когда он еще не мог войти в капеллу, а место это оскверняли все, кому не лень. Кажется или он действительно мог знать, о чем говорит экзорцист?
Это было давно. Очень давно. Не в первое разрушение капеллы, но во время её восстановления.
- Цилиндр примерно такого размера? - он развел руки, показывая длину около венского локтя, - был замурован в стене. Довольно твердый. Цвет то ли серый, то ли грязно-коричневый. В руки мне оно тогда не попало. Вера была тогда достаточно сильной.

Мужчина, который когда-то назывался Бернард немного удивленно приподнял брови с интересом узнав как его будет называть Константин.
- Символично, - Имальнуэль улыбнулся, хотя вряд ли Константину сейчас было интересно его выражение лица. Взгляд мужчины сейчас напомнил инкубу взгляд европейского ученого, которому инкуб пришел в облике девятихвостой лисицы кицуне, а он с дуру взял да засунул инкуба в обычную клетку. Но смотрел он на объект своих опытов, своего интереса именно таким взглядом. Впрочем, экзорцист тут же пришел в себя, когда разговор зашел о тубусе.
- В церкви, к югу отсюда, вы скорее всего мимо нее прошли, - инкуб отпил чаю, с интересом рассматривая своего тюремщика. Надо сказать, ему повезло. Красивый, умный, да еще и не первый век судя по подготовке и тонким историческим намекам сталкивающийся с темными, - Насколько знаю, находку так и положили среди вещей из капеллы. Константин, мне знакомо ваше имя, но я не могу понять откуда. Возможно, вы сталкивались с кем-то из тех демонов, что выжили? Не думаю, что мог встретиться с вами раньше. Я бы уже не топтал бренную землю.
Он отпил еще чаю, отметив некоторую усталость и разочарование человека. Его можно было понять. Надеялся встретить человеческое общество, а попался инкуб.

От "спасибо" инкуб чуть заметно вздрогнул и едва заметно усмехнулся. Его всегда немного коробило от этого проявления благодарности, потому как спасти Бог конкретно Имальнуэля не мог, но люди привычку эту изживать не собирались, так что пришлось привыкнуть. Впрочем, от слов Константина показалось, что его и впрямь сейчас спасет Бог. Особенно после жеста, разрушившего прекрасную огромную печать, заточившую Имальнуэля в импровизированную клетку.
- Пожалуйста, - пожал плечами инкуб, продолжая пить чай. Он никуда не торопился. Чай еще был, а по времени нужно было переждать еще немного, прежде чем его тело снова сможет так же активно шествовать домой, как делала это недавно. Кажется, экзорцист ждал, что инкуб тут же покинет насиженное место.
- Я направляюсь туда же, могу проводить вас до церкви, - сам себе Имальнуэль никогда бы не признался, что Константин его заинтересовал. Его вообще мало кто когда заинтересовывал, но долгое отсутствие на его пути Людей, привело, видимо, к особенной мании, способности ценить такие странные встречи. А может, ему просто нравился чай или наличие экзорциста, как привет из прошлого. А еще... его интриговало то, что мужчина так и не ответил ему, есть ли в Аду демоны, которые остались живы после встречи с ним. Наверняка были. Иначе почему это имя у него на слуху?
- Тебе каждый раз приходится заново её рисовать? - он кивнул на исчезнувшую пентаграмму, - Красиво, хотя повергает в ужас, - признался инкуб, допивая чай.

- Думаю, можно будет выдвинуться ближе к рассвету. Станет немного теплее и ветер в низинах стихнет да и вероятность наткнуться на местные разновидности неприятностей в это время сходит на нет, - мужчина поставил чашку на колено уже настолько привычно, словно этим только всю жизнь и занимался. Сквозь отблески огня на коже Константин выглядел как-то даже сверхъестественно, на мгновение Имальнуэлю показалось, что он мог бы его видеть в другое время, в другом месте. В Риме, например. Или в рядах Инквизиторов, хотя эта роль почему-то в его восприятии никак не могла прилипнуть к этому облику.
Человек был положительно интересный. Интересный не просто потому что имел какой-то особенный шарм или что-то в его внешности привлекало взгляд настолько, что оторваться было невозможно. Нет. Он в целом интересовал инкуба. Своим умом, судя по поведению - многовековым опытом. А этот взгляд...
"Почти змий искуситель, - отметил про себя Имальнуэль, вспоминая каким тоном может говорить этот человек, как ловко, изящно ведет разговор, - Пожалуй, такими и должны быть Его Люди. Жаль, что им приходится видеть как безумие на Земле побеждает разум".
Согласие Константина на совместный поход до церкви инкуба уже не удивило. Он понял, что собеседник его не из того числа бездумных фанатиков, косящих ряды Темных направо и налево, но принадлежит к числу думающих, редких людей. Такие были на заре этого мира. С ними можно было везти дела.
"Сколько, интересно, ты уже перерождаешься?" - с интересом подумал Имальнуэль, прикидывая откуда у Константина этот невозможный, проникающий сквозь суть взгляд и снежного цвета волосы. Он был уверен, что ему приходится раз за разом перерождаться. Лучший учитель - смерть, инкуб и сам это знал, но вот сколько жизней?
Легкий поклон экзорциста обескуражил инкуба. Ему редко приходилось видеть вообще проявление подобного ... уважения? принятия? проявления вежливости, а от экзорцистов, знающих кто он на самом деле такой этого вообще не надеялся дождаться, отчего даже слегка растерялся, но по счастью Константин не дал ему долго пребывать в счастливых сомнениях, напомнив о действенности некоторых сил на сущность некоторых темных.
- Хорошо, - Ноэль кивнул, взял палку, поправил угли в костре, передвинул немного дрова, сконцентрировав их в центре, чтобы угли не разбежались по земле, отложил палку в сторону, посмотрев на уставшего экзорциста, - В этих местах скорость решает многое. Думаю, этот инквизиторский костер, покажет, что все предыдущие были просто цветочками, - он даже улыбнулся, припоминая сколько раз его сжигали на костре за союз с Дьяволом. И вот ведь незадача, он всегда признавался! Ну зачем людям лгать? Они всегда находят способ сами себя обмануть. Демонам даже не нужно стараться придумать пытку или пытаться запудрить мозги, люди сделают все сами, только волю дай, не у всякого демона хватит извращенности фантазии на то, что придумывают сами люди для себя и своих сородичей. А костры... довольно дилетантские. Единственный экзорцист, который действительно мог отправить в Пустоши инкуба раз и возможно навсегда, в последний момент разрушил контур, отпуская своего пленника. Но там была история темная. Угораздило экзорциста вырасти вместе с инкубом в одной семье.
- Я редко встречаю на своем пути настоящих людей, так что, подобного шанса посидеть в твоем обществе не упущу. Если хочешь спать - спи, еще есть пара часов, до выхода, силы в пути пригодятся. Я послежу за огнем, - он допил чай, с интересом заглянул в котелок и задумался о том, когда же физиология возьмет над организмом верх, по его расчетам - не скоро.