Мало кто знал, что здесь, в этих катакомбах была церковь. И даже более того - обрёл пристанище Орден, не слишком древний, но быстро набирающий обороты, благодаря своей политике - никакой пощады.
На самом деле политика волновала Константина меньше всего - пусть истребляют демонов как хотят, и чем хотят. Глава Ордена был экзальтированным мужиком, но не идиотом, а потому и присматривать за ними не стоило - каждый сам выбирает себе дорогу.
А вот что насторожило экзорциста, как раз путешествующего по этим краям, так это нездоровое возбуждение, охватившее окраины Лондона, и тревожные, с оттенком восторга хриплые шепотки о "Священной Мессе".
Что за Мессу они затеяли?.. Экзорцист, уже собравшийся было покинуть негостеприимное место и направиться дальше по своим делам, остановился. Внутреннее чутье подсказывало ему, что с этим Орденом что-то не так.
Горожане ничего не знали, но было видно, что Орден к чему-то готовился - люди произносили имена священников с трепетом и уважением, так, словно именно в эту минуту происходила неравная борьба Добра со Злом.
Окончательную точку поставил пробегающий мимо священник с остекленевшими глазами. Опознав в Константине своего, он словно клещами вцепился в руку экзорциста:
- Идём со мной, брат, и ты узришь падение богомерзкой твари! - Джон хотел было с презрением оттолкнуть фанатика - он уже очень давно прошёл тот этап, когда пытки демонов казались ему уместными, но любопытство оказалось сильнее.
Нет, не о том, что за тварь попала в лапы к Святой инквизиции.. На это Константину давно было плевать. А о том, что же случилось со строгим и выдержанным орденом, чьи послушники никогда не позволяли себе подобного поведения.
"Здесь что-то не так".

Не так было, и очень серьёзно не так.
Когда Константин распахнул дверь в полутёмное помещение, пропахшее кровью и ненавистью настолько, что хотелось немедленно выскочить на воздух, сдерживая тошноту, хватило одного взгляда, чтобы понять, что здесь происходит. Причём осознание пришло даже раньше, как только Константин рассмотрел, кого именно поймала в священные сети Инквизиция Ордена. Остальные впечатления догоняли сознание фрагментарно, и, как ни странно, уже после того, как начало действовать тело.
Бешеная, незамутнённая ярость обрушилась на сознание, цепко охватывая душу экзорциста ледяными лапами. У Константина не было оружия, но оно ему было не нужно. В его руках в оружие превращалось все, да и сам он, по сути, был идеальным оружием, могущим уничтожать не только демонов.
- Одержимый, - с яростью процедил экзорцист, быстрым шагом направляясь сквозь беснующуюся толпу к Главе Ордена, сейчас совершенно не напоминающим того мужчину, с которым когда-то молодой Джон пил чай и вёл беседы. Тугая боль стеганула где-то под ложечкой - Константин сразу понял, что тут нечем помогать, Глава уже мертв. Причём давно, хотя тлен еще не тронул могучее тело, видимо, священник сопротивлялся вселению до последнего.
- Он с ним! Хватаете его братья! - визгливо выкрикнул бывший Глава, панически заметавшись по углу, но осознавая, что бежать некуда, - На костёр его!..
- Damnaris te, onis parasitus ab devoration favillis, - яростно прошептал экзорцист, в миг оказываясь рядом и цепко хватая демона за шею, - In nomine patris et filii et spiritus sancti, Amen.
Наверное, давно Константин с таким наслаждением не занимался экзорцизмом в пепел - рука, затянутая в перчатку, крепко стиснула горло врага, приподнимая его над землёй, из-под ладони потянуло горелым: то сработала вшитая Печать. Демон визгливо хрипел, дёргался, медленно истлевая в воздухе - Печать, использованная Константином, была одна из самых неприятных - медленное поглощение сущности демона тлеющим пеплом.

Всё произошло в считанные секунды, так, что толпа озверевших фанатиков не успела толком опомниться, а Константин уже отбросил в сторону их корчащегося вожака и обернулся. Взгляд экзорциста был страшен. Он ненавидел несколько вещей, и одной из них были люди, возомнившие себя богами, озверевшие в жажде крови и оскорбляющие Всевышнего одним своим существованием. Овцы, сбившиеся с пути, слепо идущие за плешивым пастором.
- Опомнитесь. -  В повисшей тишине негромкий, чуть дрожащий от ярости голос прозвучал, как удар плетью, - Вы шли за одержимым. Ваша миссия закончена. Уходите.

"Хорошая попытка, обречённая заранее." - мелькнуло в уме Константина, когда он ловко подбил ногой ближайший пудовый подсвечник, и, используя его, как шест, безжалостно своротил лицо первому нападающему широкой ножкой. Свечи вылетели из подставок и покатились по полу, еще немного невезения - и быть пожару.
Ну разумеется, штора вспыхнула, освещая подвал и добавляя к мерзкому запаху ещё и удушливый чад.
Ярость клокотала внутри, и Константин был похож сейчас на белую молнию, мечущуюся по залу. Первый, второй, третий... Пятый с шестым. Седьмой. Восьмой.
"Плащ изгваздал."
Девятый и десятый.
На полу скользко от крови, все больше хочется выйти на воздух.
Его печать, неуклюже скопирована - только вызывает ещё больший всплеск ненависти.
Лишь раз встретился взглядом с тем, кто был подвешен за локти, скрученные за спиной - ну, раз может вертеть башкой, то не все так плохо.
Слишком много крови.
Одиннадцатый, двенадцатый, тринадцатый и чертырнадцатый. Всё. Пятнадцатый дотлевал в углу, наполняя пространство мерзким, надрывным воем.  Выжженная на шее Печать не давала демону покинуть тело.
"Сдохни с тем, кого ты убил, тварь." - Константин направился к дыбе, на ходу стягивая перчатки и срывая с плеч плащ.
Ярость еще не отпустила его, и больше всего на свете хотелось зарядить кулаком по этому до боли знакомому лицу.. впрочем, сейчас на нём и так места живого не было, как, к слову, и на всём теле. Ногой нарушив Печать, Джон быстро пробормотал Формулу, нейтрализующую действие низших Печатей, которые могли тут быть.
- Ты идиот, Анаэль, - Несмотря на некоторые внешние различия, своего врага Константин узнал бы в любой оболочке. Тем более, что глаза плавленного серебра выдавали его сразу. Экзорцист вывернул плащ и набросил его на хрупкое, истерзанное пытками тело, затем, не сильно заботясь, рассёк верёвку, удерживающую  Анаэля на дыбе. Падший рухнул ему на руки, издав странный полустон.
- Вякнешь что-то - повешу обратно, - зло предупредил экзорцист, устраивая замотанного в плащ демона, как куль на плечо. Невероятная по силе ярость все ещё заставляла стискивать зубы.
Пожар становился все больше, но Константину не было жалко тех, кто остался здесь - они давно утратили право называться людьми. А огонь очищает.
Печати на плаще не дадут демону сбежать, а говорить сейчас, даже если он сможет - очень сильно не в его интересах.
Константин быстро выскочил из горящих катакомб, свистнул, подзывая лошадь, и сгрудил свою ношу на седло. Пальцы мелко дрожали от злости, когда он запрыгнул в седло сам, и устраивал врага на своих коленях, понимая, что опрокидывать его поломанными рёбрами на луку - не лучший способ спасти Анаэля от смерти. Зачем он это делает - экзорцист сам не знал. Зато знал то, что не даст единственному достойному врагу сдохнуть так вот жалко, от чужих рук. Нет.

Пришпорив коня, экзорцист неторопливо направился прочь. Он знал один тихий охотничий домик недалеко; в эту пору года там вряд ли кто-то объявится. Замечательное место, чтобы привести в порядок заодно и свои раны - один из святош довольно метко воткнул короткий кинжал под ключицу, и Константин пока не озаботился тем, чтобы его достать....

Отредактировано Konstantin (2010-09-03 17:10:51)

- Надо же. Заговорил. А так хорошо было неделю. - тупо ноющая ключица не прибавляла доброжелательности Константину, который, если быть честным, уже почти отчаялся вытащить своего врага из небытия в этот бренный мир. 

Когда он явился в домик, с пинка высадив дверь, погода окончательно испортилась. Он и до того чертыхался, опасаясь пришпоривать лошадь и еле-еле передвигаясь под дождём. Не хватало еще и ангину добавить врагу, который и так был уже пять раз, как мёртв.
Однако, сделав ставку на демонскую живучесть, Джон не прогадал. Он был прекрасно осведомлён, что во сне регенерация у Анаэля проходит намного быстрее, а потому первым делом постарался сделать так, чтобы глубокий обморок перешёл в сон.
Заварить зелье было делом получаса, а вот напоить стиснувшего зубы врага сильнейшим обезболивающим и снотворным - вышло целой проблемой. Константин ругался, угрожал, бил по щекам, кажется, даже уговаривал.
Когда он, наконец, решился применить крайние меры, Анаэль соизволил открыть глаза. В тот миг экзорцист так обрадовался, что даже не обложил врага ругательствами, а, наоборот, пробормотал какой-то бред, похожий на уговоры выпить из его рук мерзкого зелья, чтобы сдохнуть быстро и безболезненно... Кажется, слова были подобраны верно - сделав пару глотков, Анаэль откинулся на подушки и снова вырубился...

За всю неделю он приходил в себя всего несколько раз, долгие пять дней состояние не становилось лучше - демона трясла вполне человеческая лихорадка и мучили видения в те редкие минуты, когда он выходил из  полного забытья.

Константин обрабатывал раны, буквально по частям сложил поломанные рёбра, и туго забинтовал. На руках пришлось вправлять все суставы: нескоро с изящных костяшек сойдёт трупная синева. Правую руку экзорцист тоже собирал по частям, чертыхаясь на тонкие Анаэлевы кости. Левую, видимо, мучители оставили напоследок, зато обе руки пришлось вправлять обратно в плечи. Через сутки упорного труда верхняя часть Анаэля напоминала о древнеегипетских мумиях - незабинтованными оставалось только лицо да левая рука. Длинные волосы были сбиты в колтун, не подлежащий расчёсыванию, да и местами неровно срезаны, видимо, теми же мучителями.
Помнится, тогда Константин впервые за двое суток усмехнулся - знали же, чем досадить врагу сильнее всего - покуситься на его волосы.
И, пользуясь отключкой демона - безжалостно срезал длинные пряди ножом, впрочем, стараясь сделать это  как можно аккуратнее. Все тело врага было тщательно помыто - не хватало ещё какой заразы в довесок к тому, что уже есть, - и завёрнуто в простыни. Странно сначала было видеть Анаэля с короткой стрижкой. С разметавшимися по подушке короткими прядями, он походил на ребенка, и казался в два раза более хрупким и уязвимым.
Именно по волосам Константин определил, что Анаэлю становится лучше: тело возвращалось в прежнюю форму, и на шестой день по подушке заструились иссиня-чёрные, шёлковые пряди.
Кормить он пытался врага с третьего дня, помня, что демону не совсем нужна пища, но этому телу сейчас категорически необходима энергия. Благо, Анаэль не спорил. Открывал мутные, невидящие глаза, покорно глотал бульон, и снова отключался.
Константин злился.
Сколько раз его рука мягко скользила по шее Анаэля, и он думал - сейчас одно движение, и я убью его, получая истинное наслаждение от процесса. А потом взгляд натыкался на бинты, то и дело пропитывающиеся кровью при слишком глубоком вздохе демона, и Константин шарахался от постели, костеря себя на чём свет стоит.

Зачем он его спас? Да все просто. Он не мог, физически не мог позволить Анаэлю умереть от чужих рук. Их существование - его самого и Падшего - изначально было соперничеством, и выжить должен был бы только один. В честной схватке, лицом к лицу.
А сейчас... кто-то использовал его, Константина, Печать, неумело сворованную из его личного блокнота. Чтобы добраться до его личного врага.
Осознание этого бесило Константина больше всего.
И он знал, что назло всем выходит Анаэля, не даст и пальцем его тронуть, пока тот полностью не оправится. Только он имеет право на убийство Падшего. Только он, и никто другой.

А Падший не торопился приходить в себя, хотя раны заживали очень быстро, и на пятый день Константин уже отметил, что мелкие порезы и синяки почти исчезли, а лицу Анаэля возвращается привычный цвет, хоть и помноженный на мертвенно-зеленоватую бледность.
Отключка Анаэля тоже злила.

...А вот теперь разозлили его неуместные вопросы - да какая разница, где ты?! Ещё и дёргаться пытается, придурь.
Константин отложил лезвие, которым до того выстругивал крест, взамен сломанного о чью-то голову, не особо заботясь о том, что больному нужна тишина. Встал, накинув рубашку - на улице было довольно холодно, но домик он протопил знатно, так, чтобы иметь возможность выпечь хлеб и подогреть молоко в печи.
Подошёл к демону, заглядывая в глаза и отмечая, что демоническая сущность тоже оживает - зрачки Анаэля были вертикальные, и совсем тонкие, как у кошки, которая смотрит на яркий свет. Константин придержал пальцами лицо Анаэля, внимательно рассматривая бледность, синяки под глазами и пытаясь прикинуть, не случилось ли у врага амнезии.

- Со мной. Этого достаточно. - Отрезал Константин, размышляя, надо ли кормить вернувшегося из мёртвых, или лучше попозже, и присел на край постели.

Ну вот. Не успел ожить - уже трепется, словно не он на протяжении семи дней находился двумя ногами и левой рукой в могиле. Константин стиснул зубы. И почему враги не отрезали Падшему язык?! Какое досадное упущение.
Желание придушить Анаэля прямо сейчас, когда он так близко, снова вскружило голову и заставило зрачки сузиться, так, что взгляд экзорциста сейчас был пострашнее взгляда самого страшного разъярённого демона. С трудом Джон заставил воздух протолкнуться в лёгкие, и тихо выдохнул. Сук-кин кот, вырвать бы с корнем его поганый язык!
"Спокойно. Он просто провоцирует тебя, ты же знаешь..."
Константин чуть опустил ресницы, молча выслушивая Эдемского змея до конца. Интересно, а что бы он сам говорил, попади он на место Падшего?..
Наверное, молчал бы.
А этот просто не умеет держать себя в руках, и все. Надо же, так откровенно демонстрировать свои чувства. Наверное, это даже забавно.
Сознание пришлось выключить, чтобы смысл сказанных демоном слов прошёл мимо него, иначе экзорцист бы наплевал на свое решение, и таки придушил бы Анаэля прямо в постели.
"Подумай, сколько сил ты на него потратил. Не позволяй ему пустить твои усилия насмарку."
Да, Константин, а чего ты ждал? Слов благодарности?.. А сам бы ты благодарил Падшего за спасение?.. То-то же.

Равнодушно проследив, как демона согнуло в приступе кашля, Константин подавил желание еще и ткнуть пальцами в сломанные рёбра. Он  неторопливо поднялся, глядя на Анаэля сверху вниз.
- Что, подавился своим же ядом, Падший? - губы экзорциста тронула на редкость мерзкая улыбка, - Не стоит так много болтать, ты еще слишком слаб, - последней фразой можно было бы отравить половину Лондона, как минимум. В ответ на просьбу демона экзорцист только приподнял бровь, не шелохнувшись.
- Помочь? А зачем, если исходя из твоих же предположений, я спас тебя, чтобы упиваться твоими страданиями. Ты так замечательно все расписал, Анаэль, что мне остаётся только подчиниться, - голос экзорциста съехал почти  на шипение, столь же неприятное, сколь и улыбка, змеившаяся по красивым губам. Константин не отрываясь следил за тем, как лицо Анаэля заливает мертвенная бледность от боли, и только дождавшись момента, когда Падший был на грани обморока, мужчина резко наклонился вниз, бережно подхватывая врага под мышки, и осторожно укладывая на подушки.
- На твоём месте я бы дважды подумал, прежде чем делать предположения относительно моих поступков, - негромко сказал он, глядя в глаза врагу и отмечая, как лицо последнего приобретает более здоровый оттенок. Видимо, помощь пришла очень вовремя.
Снова.
Их лица сейчас были очень близко, и Константин был уверен - стоит ему чуть повернуться, как Анаэль вопьётся зубами ему в шею, стремясь перегрызть горло - так сильны и откровенны были чувства, плещущиеся во взгляде серебристых глаз.
Мужчина отстранился, как ни в чём ни бывало отходя к печи, и доставая оттуда крынку тёплого молока. Пышущий жаром хлеб уже был на столе, пришлось повозиться, чтобы выпечь его в таких условиях. Бульон тоже был подогрет, и теперь остывал, в ожидании своего часа.
- Придурок здесь один, Анаэль, и это не я. - Красноречивый взгляд скользнул по бинтам на демоне, и вернулся к кружке молока, - Твоё счастье, что я проходил мимо, и решил заглянуть к старому знакомому.. - Константин на миг выдержал паузу, мысленно помолившись за упокой души бывшего Главы Ордена. - Впрочем, это уже не важно. - Он и так отболтал себе весь язык - да за всё время знакомства с Анаэлем он никогда не говорил ему столько цензурных слов!
- Голоден?.. - душевное состояние Константина почти вернулось к отметке "удовлетворительно".

Отредактировано Konstantin (2010-09-05 01:35:25)

- Хочу, - ой, кто бы мог подумать, что мы умеем так трепыхать ресничками, словно барышня на выданье. Константин желчно усмехнулся, делая глоток молока.
"Другому идиоту глаза строй."
- И что у нас на обед? Просвира на первое, святая вода на второе?
"А что, отличная идея" - по обожжённым губам Анаэля экзорцист сразу понял, что именно, помимо всего прочего, делали с ним палачи, и Джона взяла откровенная досада. На самом деле просто великолепная пытка, и - надо же! - ее использовал кто-то другой. Повторяться Джон не любил, и в будущем этот вариант убиения врага отпадает. Хотя, в общем-то, было как-то раз, помнится, лет триста назад - он подсунул Падшему освящённое вино, ну так это совсем другое!..
Экзорцист с удовольствием захрустел аппетитной хлебной коркой, чувствуя, что его душевное равновесие улучшается с каждой минутой, несмотря на все - о, он не сомневался! - искренние старания врага.
- Закопчёные святые мощи, - прожевав, почти весело хмыкнул он, не сводя взгляда с лица Анаэля, - И Кагор.
Ах, сколь прекрасна была эта зеленоватая бледность и синяки под глазами! Так и хотелось заявить демону - "тебе идёт". Жаль только, не его, не Константина это рук дело...
Экзорцист не спеша допил своё молоко и, потянувшись через стол, пощупал ладонью глиняный кувшин с бульоном. Тот уже достаточно остыл, чтобы не травмировать обожженные внутренности Анаэля, но произвести максимально целебное действие.
- Фосфор?... - Экзорцист хмыкнул, не спеша поднимаясь, отряхивая руки и наливая бульон в небольшую удобную плошку. - Как только сдохнешь - обещаю прикопать тебе на самом переполненном кладбище, там фосфора - хоть отбавляй. Пропитаешься им посмертно. - Он подошёл к постели, сверкая на врага раздражённым взглядом.
- Будешь жрать, что дам. И учти: перевернёшь плошку - будешь менять бинты и отстирывать постель сам. - последнюю фразу он прибавил исключительно из вредности: его враг не был идиотом и ценил комфорт. По доброй воле он сам с ним не расстанется, даже временно. А потому вряд ли он кинется выбивать питье из рук Константина, или будет упрямиться. Но желание пнуть хотя бы морально, если физически сам себе запретил было очень сильно.

Отредактировано Konstantin (2010-09-05 16:24:57)

Демон странно притих, видимо, получить плошку бульона за шиворот ему всё же не улыбалось. Константин внимательно следил за губами и горлом врага, пока тот пил, и, не знай его Анаэль, как облупленного, он мог бы обмануться этой заботливостью и осторожностью, которая дана не каждой сиделке.
Движения экзорциста были предельно бережны и выверены, хотя эти руки с такой же лёгкостью могли сейчас стиснуть горло или надавить на сломанное предплечье. Взгляд, сейчас прячущийся за ресницами, казалось, исполнен лёгкой тревоги за жизнь демона, однако, применимо к экзорцисту, все это можно было толковать очень двояко. "Не вздумай сдохнуть сам."

Отстранившись, Константин отставил плошку, и потянулся за небольшой баночкой. Под крышкой оказалась приятно пахнущая мазь; макнув в неё палец, Джон наклонился к лицу демона.
- Спасибо.
Заминка была совершенно не заметна, всего доля секунды - и экзорцист равнодушно нанёс лекарство на длинную ссадину на щеке Анаэля. Пальцы скользнули выше по лицу, размазав мазь и по здоровенному синяку на скуле.
"Спаси меня Бог?... Ты умеешь удивлять, Анаэль. Наверное, ты очень сильно не веришь в то, что Он меня спасёт..."
Но вслух почему-то этого не сказал. После недельной тишины сегодня и так слишком много яда разлилось по комнате.  Хотя их перепалки экзорциста нисколько не напрягали, однако хрупкие минуты затишья (слово "перемирие" говорить было еще рано, а то и вовсе неуместно) он умел ценить.

...Следовало еще вымыть посуду и вывесить выстиранные простыни в сени - на улице шёл дождь. А потом сходить в город за продуктами и бинтами - подлый демон, даром, что маленький, а извёл на себя все запасы экзорциста.
- Зачем ты меня спас, Джон?
Наверное, после еды Анаэлю захотелось потрепаться ни о чём, иначе объяснить этот вопрос Константин не мог. Оторвавшись от сборов, он глянул на демона почти мрачно, но все же решил ответить:
- Это очевидно. - Выждав момент, когда изящная бровь вопросительно поползла вверх, он продолжил сварливым тоном:
- Чтобы показать тебе всю глубину твоего идиотизма и заблуждений.  - И с наслаждением  завершил, - Идиотизма - потому что ты  попал в руки каких-то любителей-дибилов, и умудрился чуть не сдохнуть,  а заблуждений - потому что ты действительно поверил в то, что умрёшь не от моих рук. - Триумфально улыбнувшись, экзорцист резко развернулся, подкатывая рукава рубашки, хватая лохань с мокрыми простынями и выскакивая в сени.

Константин перебросил последнюю простынь через натянутые верёвки и утёр лоб. Зря он так натопил печь, надо бы открыть окна и проветрить комнату, иначе к ночи они оба угорят к архангелам.
-  Джон... Джон Константин!
Даже сорванный, голос Анаэля не утратил своей магической привлекательности, даже, более того, приобрёл какую-то изюминку, какой-то надлом. Если раньше он был совершенный, то теперь в нём появились нотки несовершенства, которые лишь придавали ему дополнительный  магнетизм.
Константин вздохнул, открывая дверь и привычно мерзко скрипя:
- О. А я думал, ворона залетела, - он прикрыл дверь в сени, и ехидно закончил, - И каркает тут.
Экзорцист поймал пламенный взгляд врага, обещающий ему каждый раз все новые муки в посмертии, и  ухмыльнулся почти весело. Сложно было воспринимать Анаэля, как реальную угрозу, когда он валялся в кровати, перебинтованный с ног до головы, но Константин знал, как ошибочно думать, что Анаэль сейчас не способен на убийство.
- Что такое? Наш прославленный представитель Тёмной стороны теперь боится темноты? - Джон приподнял светлую бровь, глядя на врага со странной смесью ядовитого сарказма и почти дружеской насмешки, и опёрся спиной о косяк двери, сунув руки в карманы. - Или остаться в одиночестве?..
Следовало собираться в город за продуктами, пока окончательно не стемнело и дождь не усилился, однако в данный момент отчего-то хотелось постоять вот так, и, заодно, узнать, чего это Анаэля потянуло на беседы. Впрочем, поговорить Падший всегда любил. Константин склонил голову к плечу, сдувая чёлку, лезущую в глаза.

Брови экзорциста поползли вверх, а челюсть вознамерилась отправиться вниз, но была удержана на месте усилием воли. Что это было только что?..
Искренность?.. У Анаэля?..
Нет, разумеется, Константин видел, когда демон говорил правду. Наверное, потому, что тот практически всегда говорил правду, и ни разу даже не попытался притвориться, что его отношение к экзорцисту изменилось.
Однако чаще всего, в их встречи Анаэль искренне ненавидел, и искренне желал экзорцисту сдохнуть в муках, но вот искренняя благодарность...
Сказать по правде, Константин этого не ожидал.
Он знал, на что шёл, вытаскивая Анаэля из катакомб, и был даже уверен, что попытка привести Падшего в нормальное состояние обернётся пыткой, а то и смертельной угрозой ему самому.
Однако стоило его вытащить, чтобы внезапно узнать врага с другой стороны. И нельзя сказать, что эта сторона экзорцисту понравилась.
Точнее, ему не понравились эмоции, которые вызвал в нем такой Анаэль.
Так недалеко до сомнения, а сомнения - прямая дорога в Ад. Впрочем, на то Анаэль и Падший, чтобы соблазнять и смущать души, а потому удивляться нечему.
- Мне от тебя ничего не нужно, так что не утруждайся, - ядовито проговорил Константин,  отклеиваясь от косяка и направляясь к стулу, на котором была развешена его верхняя одежда. Натягивая свитер и морщась от боли в ключице, он подумал, что стоит кое-что уточнить.
- Я бы не советовал тебе много разговаривать, -  экзорцист вернулся к столу, наливая в небольшую деревянную чашечку нечто, пахнущее лавандой и мёдом. Вернулся к постели и осторожно присел на край. - Хотя, конечно, если ты сорвёшь голос, мне только лучше - всю неделю была такая благостная тишина... - Константин вздохнул почти мечтательно и поднёс чашу к губам демона. - Пей давай. - И, предупреждая вопрос, почти весело пояснил:
- Очередная мерзкая отрава, чтобы продлить твои и без того неземные мучения. Глотай.

Отредактировано Konstantin (2010-09-08 03:08:22)

Надо же, сколь безропотно враг прижался губами к чашке - залюбуешься. И Константин залюбовался, скользя взглядом по идеальным, уже почти зажившим губам, по кадыку, ритмично ходящему под тонкой кожей, с которой ещё не совсем сошли синяки, по тонким пальцам, как-то доверчиво стиснувшим его ладонь, так, словно Константин вдруг мог отобрать у демона невероятно вкусный напиток, хотя экзорцист точно знал, что зелье не то, чтобы сильно приятно на вкус... Залюбовался, представляя, что вместо лекарства в чаше яд, и эти потемневшие глаза сейчас закроются навсегда, чтобы больше не появляться в кошмарных снах экзорциста и не менее жуткой реальности...
На удивление, подобные мысли не вызвали должного оптимизма и воодушевления, скорее, наоборот. Они были какими-то рефлекторными, фоновыми. Рука демона бессильно упала на покрывало, а экзорцист всё ещё сидел на краю кровати, задумчиво рассматривая спящего врага.
Сейчас, когда губы не кривила язвительная усмешка, с Анаэля можно было иконы писать. В очередной раз стало ясно, что он Ангел, Старший Ангел, один из Первых, прекрасный и не созданный для того, чем промышлял в Аду.
"Что же тебе не сиделось спокойно в Раю, Белокрылый?.. Что такого прельстило тебя, что даже ангельская неподкупность дала трещину?.. Ради чего ты стал Падшим, враг мой?.."
Вряд ли он когда-нибудь получит ответы на эти вопросы. Спрашивал уже. Лишь раз Анаэль соизволил ответить, в одном из промежутков их очередной стычки.
"Тебе не понять."
Да и не важно это все уже. Они - по разные стороны, и сосуществовать спокойно им не дано.
Где-то фоном Константин отметил, что пальцы у демона прохладные. Мёрзнет? И так же рефлекторно укутал Анаэля покрывалом.
"Нет, демон. Я не дам тебе умереть мучеником, не выйдет. Только не так. Ты будешь жить, потому что сейчас я так хочу."

...Слухи о том, что произошло в катакомбах, распространились очень быстро, но никто не знал подробностей, потому что ни один из Ордена не уцелел.
Поговаривали о мучениках, о легионе демонов, явившихся на подмогу издыхающей твари. Погибших причисляли к лику святых.
Константин только криво улыбался, глубже натягивая капюшон и пряча лицо от промозглого ветра и от излишнего любопытства.
Потом нашёлся-таки очевидец, заметивший, кто и с каким грузом на лошади уезжал из катакомб. Не бежал, не пытался скрыться, а шёл спокойным шагом, словно сделавший благое дело.
Недовольство нарастало.

Константина слишком хорошо знали в этом городе,  чтобы выступить против него в открытую и оспаривать его решение, но кто-то умело подогревал людской гнев. У погибших были дальние родственники, стягивающиеся в Лондон со всех концов страны. Кукловод ловко дёргал за ниточки, не пережимая, но и не давая волю.
Константин стал прятать лицо за капюшоном, брал продукты только у тех, в ком был уверен. Пока не начал замечать сомнение и в их взглядах.
Тогда он понял, что пора уходить.
Потому что недолго до того часа, как разъярённая толпа с вилами двинется к охотничьему домику на опушке.
Он не был уверен, что сумеет отговорить людей.
Единственное, что беспокоило экзорциста, так это демон, который поправлялся очень медленно.
Тогда накатывала злость на его мучителей, сделавших с его, с его! личным врагом такое, что имеет право делать лишь он!..
А еще Константину было интересно, с какой же стороны - Тёмной, или Светлой исходит угроза. Да, Анаэля мучил Орден, однако подбил их к этому демон. Кошмарный, извращённый союз Добра и Зла.
Ещё одно доказательство, что объединяясь с Тьмой Белое стаёт Черным. Потому что Тьма никогда не даст Очищения, лишь запачкает.
А сейчас кто-то умело продолжал травлю, и даже имя Джона Константина вскоре не будет в состоянии остановить опьянённых запахом крови людей.
Следовало спешить.

... Возвращаясь в домик, Константин нёс не столько продукты, сколько травы и порошки, из которых собирался варить зелья для поддержания сил. Следовало уйти на юг. Времени у них было в обрез.
Распахивая двери, экзорцист подумал, что демон вполне мог уже проснуться и сбежать, но, впрочем, от этого не хуже. Как говорится, баба с возу...
Прогнав неуместную досаду, возникшую при мысли о неблагодарности Анаэля (ересь какая!), экзорцист сбросил плащ, и прошёл сени, открывая дверь в комнату и на ходу стягивая свитер. За несколько часов, что его не было, комната успела остыть, и следовало заново натопить печь на ночь.

Отредактировано Konstantin (2010-09-11 15:05:49)

Анаэлю снился кошмар.
"Надеюсь, про меня" - мелькнуло в голове экзорциста, пока он расставлял на печи греться воду, и раскладывал на столе травы и запасённые заранее ингредиенты.
За окном совсем стемнело, и дождь усилился, превращаясь в серый, мерзкий ливень. В такую погоду хозяин собаку на двор не выгонит, не то, что святой войной идти. Оставалось совсем немного времени...
- Джон!
Константин вздрогнул, не веря своим ушам, и обернулся. Демон отчаянно тянул руки, а потом бессильно откинулся на простыни.
Очередная уловка?..  Экзорцист неспешно приблизился, и мягко опустился на край постели.
Протянул руку, осторожно проводя по щеке Анаэля. На кончиках пальцев осталась влага, и Константин задумчиво коснулся ими своих губ. Странно, но слёзы демона были почти сладкими на вкус.
Тонкие брови отчаянно хмурились, и Анаэль действительно спал. Либо же - очень умело прикидывался, разыгрывая целый спектакль для одного излишне доверчивого экзорциста. В коварстве Падшего Константин ни на секунду не сомневался.
Длинные ресницы слиплись на кончиках, а губы дрожали.
Пора с этим заканчивать.

Экзорцист осторожно сжал левое предплечье Анаэля, единственное целое место на теле. Можно было, конечно, еще шею стиснуть, но тогда Константин вряд ли бы добился желаемого результата.
- Просыпайся, плакса. Все подушки соплями измазал. Теперь вот, наволочки стирать. - С ворчливого тона можно было еще и яд сцеживать. - Можешь поведать мне, что же такое тебе приснилось. Я выслушаю и дам поплакать на своём вражеском плече. Сюда, в пентакль, пожалуйста. - Никакого пентакля на плече, разумеется, не было. Экзорцист довольно усмехнулся, наблюдая, как потерянно-растерянно-обиженно-невинное выражение лица демона приобретает здоровый румянец и привычный яростный блеск в глазах.
Вот так. Пусть злится.
Пусть ненавидит и кривит красивые губы в саркастичной улыбке.
Потому что когда он такой сонный и беспомощный, со следами слёз по щекам...
Его очень сложно ненавидеть.
А это ведёт к сомнениям. А сомнения.. впрочем, на то же он и демон.

Ого! Вот это реакция - движения Анаэля вновь обрели змеиную быстроту и точность. Константин не успел отшатнуться, а щеку обожгло болью. Кровь после ударов Анаэля всегда хлестала ручьём.
Тем лучше даже - половину зелий нужно было заваривать на крови, да и Печати рисовать на столе чем-то надо. Конечно, Константин предпочитал немного вскрывать запястье, но раз уж такая оказия...
Ну и еще осознание, что так вопить и дёргаться у Анаэля силы уже есть, а, значит, выздоравливает.
Прижав пальцы к щеке и мысленно подсчитывая, хватит ли этого, или все же придётся заимствовать и из руки, Константин мерзко улыбнулся.
- А где же благодарность, что я разбудил тебя и спас, тем самым, от кошмаров?.. Впрочем, о чём это я. Благодарить два раза в день - это чересчур для тебя, ты и после первого раза никак в себя прийти не можешь.. - Ядовито проскрипел экзорцист, смеряя врага почти весёлым взглядом. Встрёпанный, злющий, Анаэль все равно продолжал напоминать раздраконенную кобру, и это смешило.
А еще, кажется, все это представление со слезами таковым все же не было. Или еще не закончилось.
Неизвестно почему, это видение сильно зацепило Константина.
Наверное, потому, что Анаэль никогда не позволял себе слёз. По крайней мере с ним. Даже под пытками.
Надо выбрасывать это из головы.
Экзорцист поднялся, направляясь к столу.
- Ты придал мне вдохновение для того, чтобы сварить новую отраву. Тебе понравится, - почти весело заявил он, вычерчивая окровавленными пальцами на столе несколько мощных печатей.
Спасибо, Анаэль, крови как раз хватило.

Ну вот. Анаэль успокоился, снова напяливая маску святой невинности, и голос его звучал не в пример слаще недавнего вопля. Хотя, если быть честным, сорванный от ненависти, голос Падшего нравился экзорцисту куда как больше.
Он закинул в котелок необходимые травы и засёк время. Комната почти тут же наполнилась ароматами мяты и шалфея.
- Кошка дохлая тебе на ужин, - зло проговорил экзорцист, склонившись над глиняным кувшином и отсчитывая капли собственной крови, капавшие на круглое донышко. - Ею тебя и отравлю...
Следовало же ещё помнить о том, что отвары придётся делать без ладана и мирты, ибо кое-кто развопится о невероятной жестокости некоего желтоглазого гада, заставляющего глотать такие мерзкие зелья...
Подавив вздох, Константин повернулся, рассматривая замершего в постели врага, и отмечая, что надо бы сменить бинты (а для этого придётся снова опоить демона снотворным, потому что кости еще не совсем срослись, и смена повязок может пройти более болезненно, чем мог предположить экзорцист).
Встрёпанный и бледный, Анаэль стал более похож на некое инфернальное создание.. на демона или вампира.
Не торопясь, Константин вооружился заживляющей мазью, невозмутимо нанося ее на свежие царапины на щеке. Через несколько часов уже и следа не останется, но как знать, что ядовитый змей не устроил в постели засаду, задумав предпринять попытку выцарапать Константину теперь уже глаза?..
Напряжённый и готовый сломать Анаэлю вторую руку, если тот попробует дёрнуться, экзорцист подошел к постели, подвигая стул и усаживаясь рядом.
- С шеей? Шея у тебя была немного свёрнута. - Потянул саркастично, макая пальцы в банку и нанося на предмет разговора тонкий слой мази. - Если ты прекратишь извиваться, как уж на сковороде, то, возможно, она заживёт скорее. - Не теряя бдительности, он склонился чуть ниже, стараясь рассмотреть, везде ли он достал пальцами, измазанными в мази, не пропустил ли какого синяка.
Причина такой заботливости была проста: скоро им отсюда уезжать со всей возможной поспешностью, и тащить змея на своём горбу Константину совершенно не хотелось. Лучше пусть скорее оправится, и пойдёт сам. И совсем хорошо, если в другую сторону...
Замечтавшись об их с Анаэлем расставании, исполненном неспешного драматизма, экзорцист уже по второму разу осторожно втирал заживляющий и приятно  пахнущий состав в нежную кожу.

Отредактировано Konstantin (2010-09-14 01:05:52)

Пальцы на шее демона чуть дрогнули.
По правде говоря, Константин от неожиданности чуть не отскочил на добрую сажень - всё-таки, он ожидал от змея какой-нибудь гадости, и напряжённость несколько сковывала его движения. Не разобрав сразу, что за звуки издаёт враг, он недоумённо вскинул взгляд прищуренных глаз и в очередной раз онемел, встречаясь с каким-то томно-перепуганным взглядом оппонента.
Так-так-так.
Значит, занятый регенерацией, наш Падший святоша не умеет держать себя в руках от слова совсем?.. То-то он  кидается царапаться или метко плюёт ядом, а в следующую минуту уже тает под  такой незамысловатой лаской.
Вид перепуганного и потерянного Анаэля произвёл на экзорциста неожиданное впечатление.
Глянув на врага с непередаваемым выражением, Константин отдёрнул руку и резко поднялся, отворачиваясь. Впрочем, дрогнувшие плечи выдали Джона с головой, и не надо было даже в глаза смотреть, чтобы понять, что экзорцист отчаянно сдерживает хохот.
Рвущийся наружу, и усиляющий напор, когда память услужливо подбрасывает дивное видение мурчащего, а затем и ошалевшего от собственных реакций демона.
Смеяться хотелось просто безумно.
Смеяться легко, весело и от души.
Экзорцист сам не знал, что заставляет его сдерживаться и отчаянно делать вид, что он увлечён завариванием зелья - неужели щадит и без того потрёпанную гордость врага?..
Страшно хотелось прыснуть и дать волю накатившему не вовремя веселью.
Сдержался.
И даже смог сказать почти спокойным голосом:
- Жрать еще не раздумал?
К слову, ему самому уже тоже есть хотелось нещадно. Вычерчивание печатей на собственной крови отнимало довольно много сил, восстановить которые можно было двумя способами. Один из них сейчас категорически не подходил.

Константин всё-таки прыснул - заявление про кошку из уст Анаэля говорило о том, что демон изрядно проголодался, и что окончательно пришёл в себя. Разумеется, никаких кошек в меню экзорциста не было, но сейчас он даже пожалел о том, что не подобрал никакую дохлую кошатину в первой же попавшейся подворотне..  Дорого бы он дал за выражение лица Анаэля, если бы Константин сейчас подал ему неаппетитно пахнущий кусок.
Джон повернулся, держа в руках небольшую миску с лёгкой кашей, и с сомнением посмотрел на демона. Можно ли ему давать уже такую пищу, или повременить?.. Каша была отлично проварена и буквально таяла во рту - такого Константин даже себе не готовил, однако в случае с  Падшим сложно было судить о том, восстановились ли его внутренние органы после промывания святой водой. 
В конечном итоге, он решил рискнуть. Шестые сутки. Даже при отвратительной регенерации всё внутри должно уже было прийти в норму, иначе как пояснить замедленное восстановление того, что снаружи. Только тем, что все резервы организм бросил на заживление тех травм, о которых Константин не мог позаботиться, не вскрыв предварительно Анаэля, как студенты-медики лягушку...
Он хотел было уже заняться ставшим почти привычным за эти дни делом - покормить Анаэля лично (кощунство какое, расскажи кому - не поверят!..), но внезапно передумал. С одной стороны, надо было приучать демона к самостоятельности, а то с такими успехами он еще месяц в постели пролежит. Всё-таки, левая рука у Падшего в отличной форме, и недавно он это очень ясно продемонстрировал.
А еще...
При мысли о том, чтобы снова сесть рядом.. видеть шею демона и, упаси Боже, испытать соблазн снова пройтись по ней кончиками пальцев... увольте. Слишком уж непредсказуемые реакции были у обоих на случайный контакт. Лишиться глаз Константин не хотел.
А потому он отставил миску, в два шага оказался у постели и ловко помог Анаэлю сесть, рассудив, что лучше быстрое прикосновение, нежели длительное сидение рядом.
Кажется, демон всё же очень быстро приходит в себя. Иначе пояснить свои сомнения экзорцист не мог.
Он никогда в жизни не проводил рядом с Анаэлем столько времени, да ещё так, чтобы не пытаться его убить.
Однако даже такой опыт - бесценен, и Константин смирился с осознанием этого.
На колени демону встал небольшой столик, специально для таких вот случаев, и не скажешь, что его экзорцист сколотил своими руками буквально за несколько часов - так ладно и качественно была выполнена работа. Джон аккуратно поставил на столик миску с кашей, там же была ложка, а рядом опустилось полотенце.
- Не подавись, откачивать не буду, - проворчал экзорцист, быстро отворачиваясь. Следовало еще доготовить отвары, а потом уломать демона их выпить.
Адовая работёнка.

Ядовитое змеиное шипение с кровати озвучивало самые худшие предположения экзорциста. С досады он чуть не перепутал травы, обжёгся о горшок и уронил на пол деревянную ложку.
- Заткнись и ешь молча! - наконец, не выдержав, резко развернулся он, собираясь припечатать еще и Формулой, лишающей голоса, но осёкся, глядя, с каким видимым удовольствием на физиономии извечный враг уплетает кашу. Это принесло сразу два положительных впечатления. Во-первых, откуда ни возьмись, всплыло довольство: с Анаэля бы сталось раскритиковать кулинарные таланты экзорциста, и тот бы ни на грамм не удивился. Наоборот - был к этому готов, и на кончике языка уже висели ответные ядовитые реплики, но... Но пришлось их спешно проглотить.
Удивление вперемешку с удовольствием - это еще что за новости? Да какая ему разница, что там подумает Анаэль о его стряпне - съедобно, и бог с ним.
А второе впечатление было отмечено фоном: значит, таки выздоравливает. Желудок уже не обжигает невыносимой болью, и появилось чувство голода. Это довольство Константин списал на удовлетворение от проделанной работы и осознание радостных перспектив, что коль скоро Змей так наворачивает кашу, так недолго осталось и до светлого момента их расставания.
Потому что Джон понял: сомнения всё же иногда пытаются появиться. И это было очень плохо.
"Помни о том, что это, Константин. Помни. Эта коварная тварь легко обидит невинного ребёнка, если ей захочется. Напугает женщину. Совратит святого..."
Зло сдув с глаз чёлку, экзорцист и сам наконец вспомнил, что следовало бы поужинать. Организовал и себе миску с кашей, устроился за столом и принялся жевать. Он думал, что аппетит пропадёт, но нет, от возмутительных заявлений Падшего тот только разыгрался ещё сильнее, и в какие-то три минуты Константин мгновенно расправился со всем,  что заготовил себе на ужин. Посуда отправилась в мойку, а сам экзорцист, бросив очередной испепеляющий взгляд на Анаэля и мысленно пожелав ему подавиться (неизвестно, правда, зачем), вышел в сени - следовало хоть водой облиться прежде, чем ложиться спать.
Сегодня он не отказал себе в удовольствии просидеть час в бане, однако, когда поймал себя на мыслях, что неплохо бы и раненого, как только он немного оправится, притащить в баню и прогреть - выскочил из оной, как ошпаренный, в растерянности соображая, есть ли такая болезнь, как синдром сиделки, когда все, на что смотришь, невольно рассматриваешь сквозь призму того, как бы этим оздоровить подопечного.
Кошмар.

... Вернулся экзорцист продрогший, с мокрыми волосами и в неторопливо пропитывающейся влагой одеждой, накинутой, видимо, на мокрое тело.
"Чтоб тебе икнулось, враг"
Купание привело Джона в чувство, а зелья были почти готовы. Экзорцист твёрдо решил держать себя в руках, и больше не показывать Анаэлю искренних эмоций. А то, видимо, истеричность заразна...
"Опыт. Это тоже бесценный опыт. Испытания. Прими их со смирением, слуга Господа."

Следовало напоить демона укрепляющим и снотворным, и ложиться уже спать...