- Вы думаете, что я плох в постели? - "Наслышан об обратном". - но такая реакция принца говорила о многом. С одной стороны Шайгеул либо считал, что он прекрасно играет на скрипке, а значит в постели ему не нужно быть мастеорм, или же как раз данный вопрос задевает его тщеславие. Скрипач ничего не ответил, Шай мог прочесть все по глазам, если бы захотел.
Имальнуэль круговым движением заставил вино побежать по кругу в бокале, поднимая над жидкостью столп мягкого, пьянящего запаха винограда на склонах прекрасной страны, взвесь танцующих мириадов капель, присевших ближе к воде, из которой они вышли. Инкубу приятно было наблюдать и богатый цвет и терпкий запах человеческого напитка. Пусть он не может опьянеть, пускай не будет у него винного празднества души, он мог понять суть, а этого для него было достаточно. Алая жидкость коснулась тонких губ, исчезая в глотке инкуба, еще глоток, небольшой... лишь дразнит...
Шайгеул, надо сказать. был одним из самых красивых и способных детей Асмодея. Он умудрился взять от матери чудесную способность быть желанным, а от отца темперамент и страстный характер, с обоими родителями инкуб был знаком не по наслышке, мать когда-то училась у него, стала одной из последних выпускниц, а отец... ну с Князьями у Имальнуэля вообще были свои, особые отношения.
- Вы чем-то с ней схожи. Только чем, я понять не могу, - скрипач улыбнулся, рассуждения юного принца ему нравились. Еще никогда так близко не подбирались в понимании инкуба другие демоны и никогда не были настолько далеки от истины.
- Инкуб тоже своего рода инструмент, - "У каждого для своих целей", - Вы с ней тоже похожи.
- Только кальян, - пожал плечами принц. Лукавый взгляд, чуть легкий наклон головы. Шай быстро пьянел, но от этого Имальнуэлю происходящее нравилось только больше, с каждым глотком сидящий перед ним наследник становился меньше похож на инкуба и больше приобретал от своего отца, - от людских сигарет потом неприятно пахнет, да и тяжелый дым покровные энергетические слои пачкает. Если хотите, могу раскурить, у меня есть восхитительный вишнёвый табак! - взгляд загорелся, настроение улучшилось. Вот они, дети смешанных браков. Пять минут назад он страдает от того, что не может красиво играть на скрипке, сейчас он счастлив от возможности раскурить великолепный табак. Буря. А они еще Имальнуэля ветром называют...
- С удовольствием составлю компанию, - инкуб кивнул, точно сказал: "А то, раскуривай!". И тут как говорится "Не ждали!".
Имальнуэль улыбнулся появившемуся на пороге Дьяволу. В воздухе как-то сразу запахло плотскими утехами, страстностью и любовью, голова привычно слегка закружилась от энергетики Князя, инкуб с удовольствием вдохнул, ощущая как суть жадно напитывается присутствием Асмодея. Вот с кем никогда не соскучишься.... Фантазия у Князя Разврата была необъятная, оно и понятно, иначе зачем бы ему такой гарем?
- Перерыв, Князь Асмодей, - Имальнуэль улыбнулся, поднялся на ноги, отставив бокал к подушке, где покоилась скрипка, слегка изящно поклонился, но скорее не из вежливости или традиции, а только лишь для того, чтобы казалось в полной мере оценить великолепие Асмодея. Так его было гораздо лучше видно, - Я вижу в Академии изменилась технология обучения студентов инкубов, иначе как объяснить то, что при игре они испытывают лишь страдания? Выпьете с нами?

Асмодея перекосило так, будто Шайгеул наступил ему на хвост или дернул за нос. Больше всего (кроме, конечно, этих омерзительных гигантских пауков, которых так любит держать в своих покоях Астарот, брр, вот же гадость!) Князь не любил, когда его многочисленные отпрыски называли его отцом. И Шай был прекрасно осведомлен об этом. Поэтому вольность в обращении и некоторую развязность можно было объяснить только одним: его ненаглядный сынок напился.
Асмодей не любил формальностей, позволяя своим любовникам и слугам такое, за что другие Князья если бы и не предали вечным мукам, наверняка, подвергли бы жестоким пыткам. Но была определенная черта, преступить которую могли не многие.
Асмодей, как истинный эгоист, ненавидел вторжение в свое личное пространство без его на то желания. Вольность Шая не то, чтобы разозлила Князя, но в очередной раз убедила его в решении воздержаться от попыток вмешиваться в воспитание своих детей. К слову, воспитатель из Асмодея был никакой.
- Оставь, ты просто до одури ленив. Это твой единственный непревзойденный талант, - Асмодей ответил улыбкой на поклон Имальнуэля, с удовольствием отмечая, что красавец-инкуб с каждым разом умудряется выглядеть все лучше и лучше. И, отцепившись от отпрыска, отвесил тому легкий подзатыльник.
Затем Князь неспешно прошел к креслу и удобно расположился в нем, приняв решение еще немного задержаться в столь приятном обществе.
"Вельзевул тебя побери! Шайгеул, паганец мелкий! Даже настроение испортилось. Ну что этим спиногрызам мешает называть меня просто по имени? Я же сплю почти с половиной из них! Нет же, им обязательно нужно подчеркнуть мой возраст!"
Демон провел ладонью по волосам, перебрасывая их через плечо со спины на грудь. Князь, впрочем зря беспокоился о своем возрасте. Выглядел он, как всегда. великолепно.
Изумрудная рубашка с широкими рукавами и высокими манжетами, до половины расстегнутая, позволяла видеть висящий на груди амулет из белого золота, подаренный Асмодею самим Люцифером. Узкие черные штаны из мягкой кожи с шнуровкой по бокам шли Князю Разврата как нельзя лучше, подчеркивая длинные ноги и узкие бедра. Дорожный костюм, а по всему было видно, что Асмодей только что вернулся из одной из его частых отлучек, довершали высокие сапоги и длинный тяжелый плащ.
- Академия уже не та, Имальнуэль, - Асмодей улыбнулся старшему инкубу и жестом пригласил его подойти ближе. Как только скрипач приблизился на расстояние вытянутой руки, Князь фамильярно обнял его за талию и усадил себе на колени. - А вот к моему ... к Шаю ты несправедлив. Это не он испытывает страдания, а бедный инструмент, когда мой юный вундеркинд самоотверженно елозит по нему смычком. Не знал, драгоценный, что в твоей учебной программе есть имитация кошачьих воплей и стонов раненых бегемотов.
Асмодей, наконец, оторвался от созерцания очаровательного создания, восседающего на его коленях и перевел взгляд на изрядно побледневшего и частично протрезвевшего Шая.
- Иди сюда, дорогой, расскажи нам, что с тобой происходит. Ты что, влюбился?
Влюбленность и сексуальное желание Асмодей считал единственной причиной, которая может помешать нормальному демону добиться желаемого. Все остальные отговорки тут же отметались с коронной фразой, звучащей скорее как приговор: "Ленивый балбес"

Для Имальнуэля понятие "влюбился" отсутствовало в понимании точно так же как и само понятие "любовь". По меньшей мере то, что связывало в его понимании одних демонов с другими, а так же прочие более своеобразные соединения и сочетания тварей божьих под "небесами" мало имели общего с тем, что вкладывали в понятие "любовь" создания Божие. Положив ногу на ногу он комфортно устроился на ногах Асмодея приятно подогреваемый страстной энергетикой князя. Князь Разврата ему всегда нравился. Нет-нет, не только потому что в постели (и не только в ней) с ним можно было воплотить то, до чего редко додумывались все остальные. С Князем можно было водить крайне увлекательные беседы и когда-то инкуб даже удивлялся, что визиты Имальнуэля к Князю понимают только в одном ключе, пускай и в самом приятном.
Асмодей откуда-то прибыл. Скрипач никогда не расспрашивал куда и откуда перемешаются его повелители и тем более не интересовался зачем, если это его напрямую не касалось. Тем не менее он не считал для себя зазорным создать для Князя долженствующую комфортную атмосферу, собирается ли тот убивать, любить или просто впадать в депрессию. И за это его тоже давно не пытались убить.
Полуобернувшись к Князю Имальнуэль провел рукой по вороту прекрасной рубашки, чуть оправляя его и тем не менее раскрывая его, словно нельзя было оставить и без того безупречного Асмодея таким каков он есть прямо сейчас.
- Она и раньше не особо была "той", - хмыкнул Имальнуэль, избежавший в свое время печальной участи учиться в этом самом заведении. Правда, преподавать ему это там не помешало, хотя быстро надоело, - Я хотел донести до Шайгеула философию игры на инструменте как раз где-то пару минут назад, прежде чем наглядным примером показать что может сделать музыка с сущностью, - инкуб чуть лукаво улыбнулся посмотрев на Асмодея, о, Князь много мог бы рассказать своему отпрыску Что делает музыка с сущностью. Но одно дело объяснить, совершенно иное изменить демона настолько, чтобы он смог этим воспользоваться. С Имальнуэлем все было... проще. У него не было каких-то основополагающих столпов желаний, кроме, пожалуй, любопытства и жажды жить.
Дверь в комнату отворилась и на мгновение Имальнуэль ощутил, что время урока закончилось. Слишком много демонов стало в округе. Разве что устроить сеанс звукотерапии... Он с интересом посмотрел на появившегося на пороге комнаты демона. Кельтослав. Лично Имальнуэль с ним никогда не общался, но в домах Князей частенько замечал. Инкуб улыбнулся гостю.

- Приятного вам вечера, Темнейший, вам несколько писем, впрочем, они могут подождать, если вы заняты.
- Ну что ты, дорогой, - Князь улыбнулся вновь прибывшему, не прекращая ни любования волосами Имальнуэля, ни поглаживания его бедер. Сейчас у Асмодея были куда более важные занятия, чем разбор корреспонденции. Очаровательное создание, сидящее на его коленях призывно улыбалось, а перед носом маячила обалдевшая физиономия любимого отпрыска. И кроме того, Кель был в доску свой, и в особом приглашении не нуждался.
- Ты заходи, Кель, что стал столбом? Выпей с нами, отдохни. А письма, вон, Шайгеулу отдай, пусть поупражняется в чтении вслух. А то совсем от рук отбился, никакого прогресса в учебе, одни жалобы, - Асмодей недовольно нахмурил брови, раздражаясь, что снова приходится взваливать на себя воспитательные обязанности.
- Имальнуэль, драгоценный, позаботься о госте, налей ему вина, - демон на секунду отдался на волю своих желанию и, притянув инкуба еще ближе, наградил страстным многообещающим поцелуем, жадным и властным, вкладывая в него намного больше, чем мог передать словами. Затем перевел тяжелый взгляд на сына.
- Читай! Надеюсь, этому тебя научили, Шай?
Взгляд смягчился, оценивающе скользя по ладной фигуре юноши.
"И что с ним не так? Не могу понять. Вроде, красивый парень, способный, что у него в голове творится?"
- Надеюсь, там нет ничего сверхсекретного, - легкомысленно кивнул Кельтославу Асмодей, взглядом повелевая передать письма Шаю.
Князь Разврата не кривил душой. Он редко получал письма, содержащие нечто более серьезное, чем любовные признания, изъявления благодарности, приглашения в гости и прочую чепуху подобного рода.

Жадный, собственнический поцелуй вполне однозначно убедил инкуба, что они сегодня с Князем разврата еще поговорят, а может еще и продолжат разговор завтра, и возможно в процессе он перейдет в совещание, а там и до конференции не далеко... Имальнуэль почти с сожалением расстался с этими невероятными губами, поднимаясь с излюбленного места. Страсть страстью, но и о гостеприимстве забывать не стоит. А Асмодей считался одним из самых гостеприимных Князей Ада, наверное, потому что его пределы всегда напоминали нечто среднее между проходным двором и дорогим борделем. а характер у хозяина пределов был настолько любвиобилен, что не всякий был способен потом выйти из пределов назад. Тут у каждого инкуба было еще по десятку любовников, но все становились неважны, если в пределах был Он Сам. И только Имальнуэль не живший ни в одном из гаремов, был для Воплощенного Секса кем-то, кто, как и он, просто где-то шляется время от времени, прежде чем вернуться "домой" к Князю. Стоит отметить, так считали практически все Князья, знакомые с ветреным, непостоянным существом имя которому Имальнуэль.
Сияющий инкуб прошел к подушкам, подхватил восхитительное вино за горлышко, достал практически из воздуха бокал (Имальнуэль не умеет ни материализовывать объекты, ни сотворять их, и вообще не имеет никаких способностей к интуитивному использованию магии демонов, но он прекрасно умеет находить в пространстве лазейки, одна из которых в комнате принца Шайгеула заглядывала в чей-то сервант). Алая словно кровь с алтаря ритуала жертвоприношения, легкая, словно девичий смех жидкость изгибалась и скручивалась, вливаемая в бокал рукой инкуба. Скрипач протянул демону бокал, предоставляя тому самостоятельно увериться в бесконечном мастерстве человечества на поприще создания бессмертных, уникальных шедевров.
- Оно действительно прекрасно, Кель, попробуйте, - Имальнуэль улыбнулся стоящему перед ним демону, серые глаза с интересом всмотрелись в глаза гостя, разглядывая его энергетический мир, - Присаживайтесь, - Имальнуэль легким движением придвинул то кресло, в котором сидел во время занятий к Келю, невольно предоставив и Шаю и гостю присесть на кресло. Шаю на подлокотник, Келю в само произведение чьей-то не в меру безумной, но чрезвычайно удобной фантазии. Удовлетворенно что-то подумав он извлек из пространства еще один бокал вина и наполнил его для Князя, возвращаясь к своему хозяину.
"Вот куда вы реализуете свою Божью Искру. Творите музыку, создаете вино... ищите собственной погибели".
- он протянул своему Князю бокал с вином, в легком поклоне с едва заметной лишь Асмодею улыбкой.
- Они все лучше делают вина, - краем глаза инкуб заметил посылку от.... Астарота. Он невольно облизнул губы, припоминая болотного, грязно-коричневого цвета глаза Князя Лени и золотые глаза его Княгини. Единственный из Падших наказанный раздвоением личности. С полным превращением... Письма и тем более посылки Князь отправлял редко, он воистину был чрезвычайно ленив, зато Лень, как двигатель прогресса, постоянно что-то перенимал у людей. Следующим в его очереди изобретением был телефон и некая "пневмопочта", о которой инкуб имел смутные представления. А еще Астарот славился тем, что чрезвычайно любил пауков. Инкубу оставалось лишь надеяться, что в пакете не один из новых питомцев Праздности.
- Редко увидишь посылку от Князя Астарота, - тихо сказал Имальнуэль в легком замешательстве присаживаясь на бильце кресла Князя.

Отредактировано Тай Лиа (2011-03-01 15:22:18)

Легким кивком Асмодей одобрил решение Кельтослава задержаться и выпить с ними вина. Он с симпатией относился к этому ловкому молодому демону, наделенному проницательным умом и способностью замечать малейшие детали, чтобы потом использовать их с пользой для дела. Убедившись, что рядом с Шаем на случай, если корреспонденция все же окажется не такой безопасной, был Кель, Князь с видимым облегчением перевел взгляд на склонившегося в полупоклоне инкуба. Имальнуэль, само воплощение предупредительности, протягивал ему бокал, наполненный вином и как-то не совсем адекватно поглядывал на посылку от Астарота, уже не просто шуршащую, а тихо ползающую по столу.
- Мда, - задумчиво выдал Асмодей, привлекая Имальнуэля к себе и усаживая его на колени. Инкуб был легкий, как перышко, и демону было гораздо приятней держать его на коленях, нежели созерцать на подлокотнике своего кресла. - Никогда не знаешь, чего ожидать от Астарота.
Решив отложить "приятный" шуршащий сюрприз на потом, Князь Разврата вернул ладонь на ее законное место - бедро инкуба и приготовился внимательно внимать увлекательному занятию, которым пару минут назад озаботил своего нерадивого отпрыска.
Шай читал и читал, Асмодею уже начало казаться, что отправители писем сговорились забросать его сегодня глупыми восторженными комплиментами и признаниями в любви. Асмодей не придал им никакого значения, он слышал подобное пачками, еще и не в такой форме. Но то, что во время чтения Шайгеул то розовел, то бледнел, то зеленел, короче говоря, менял окраску, как игуана в брачный период, озадачило и обеспокоило демона.
"Надо заняться воспитанием мальчика лично. Если он от такой ерунды краснеет, что с ним случится, когда он голого суккуба увидит?"
Где-то на тринадцатом письме Князь устал слушать и отвлекся. Имальнуэлем. Просунув ладони под рубашку инкуба, он гладил спину прекрасного создания, сидящего у него на коленях, время от времени перебираясь на грудь, дразня, задевая подушечками пальцев соски. Еще до одури приятно было покрывать поцелуями шею и плечи скрипача, шепча на ухо не совсем пристойные комментарии и всякие глупости.
Небольшая заминка перед чтением письма от Велиала заставила Князя нахмуриться. Он уже было намылился по-быстрому закончить это любовно-приторное чтение и уединиться с очаровательным Имом у себя в покоях. Но имя Велиала заставило прислушаться. Генерал расслаблением мозга не страдал и писать бы признаний в вечной любви не стал.
- В чем дело? - недовольный заминкой, осведомился Асмодей, строго глядя на Шайгеула. - Читай, дорогой, не томи.

Письма как всегда изобиловали признаниями в любви. Странно и сложно было не испытывать к Асмодею нечто вроде вечного и постоянного желания, так что подобные записки не были Имальнуэлю в новинку. Впрочем, он с удовольствием, свойственным наверное только Асмодею, отмечал, что многие из тех, кто имел счастье (или несчастье?) встретить на своем недавнем пути его самого стали писать гораздо интереснее и с фантазией, ударяясь порой в такие анатомические подробности, которые сам инкуб предпочитает не описывать, а использовать в своем вечном предназначении "свыше".
Посылка от Астарота порядком напрягала скрипача, но не тем, что там мог оказаться паук (к ним как раз инкуб не имел никаких предубеждений), а тем, что была послана именно Астаротом, а он помимо прочего считался еще и затейливым шутником (да и доля легкой ревности всегда присутствовала где-то на заднем фоне испытываемых им чувств).
Сидеть на коленях Асмодея было чрезвычайно комфортно и уютно, если таковые понятия вообще способны объяснить то ощущение невозможного, неописуемого желания, которое вызывает в вас Асмодей одним присутствием, и то удовлетворение, которое дарить вам избранность его Княжеской особой, когда вы страстно зависите от сторонней энергетики. Имальнуэль наслаждался близостью Князя Разврата. Отчего, когда умелые, знающие толк в ласках ладони забрались под тонкую, невесомую рубашку скрипача, сначала прочерчивая ладный, искусный изгиб спины, затем скользя по бархату и гладкости идеальной кожи на грудь, изучая и дразня бусины сосков "нечаянными", томительными касаниями, Имальнуэль с удовольствием поддался, открывая под касания длинную шею, чуть снимая рубашку с облюбованного под поцелую Князя плеча... Странная, весела улыбка поселилась в уголках губ Сияющего, когда Асмодей отпустил пару комментариев в сторону авторов писем, правая рука тем временем дразняще ласкала любимую грудь касаниями через шелк, очерчивая выпуклости сосков, спускаясь к стали живота. Он чуть повернулся, оказавшись еще ближе в Асмодею, а так же игриво скользнув бедром по средоточию желаний, когда так не кстати объявилось письмо от Велиала. Инкуб чуть замер, ощутив перемену в настроении Князя, ему было интересно. что же предпримет Асмодей. С одной стороны Генерал Адских Армий не любил ждать. С другой стороны никто никогда не смел торопить Асмодея, в гневе он был не менее прекрасен чем в страсти...

Перспектива читать письмо Велиала самостоятельно не радовала. Похоть был не в том настроении, да и заняться только что собирался совсем другим. И что такого важного было в этом письме? Обычно Тщеславие не доверял бумаге важных тайн, предпочитая все сообщать лично. Но мало ли, что у него произошло.
Настроение испортилось окончательно.
Асмодей поджал губы, даже не пытаясь скрыть, насколько раздражен, с сожалением ссадил с колен Имальнуэля, осторожно обняв его за талию и поцеловал напоследок.
- Никуда не исчезай, это не займет много времени. А вы пока развлекайтесь. Или урок продолжите, не знаю. Главное, чтобы был результат.
Забрав у сына письмо, Асмодей поднялся из кресла, резким движением запахнул плащ и вышел из комнаты.
Узнавать неприятные новости он предпочитал в одиночестве.

Имальнуэль кивнул демону, удалившемуся практически сразу за Князем, окинул взглядом Шайгеула, размышляя. Продолжать экзекуцию со скрипкой было бы... слишком, но Князь обещал вернуться... Да, от этого обещания мурашки бежали по коже, внутри возникал страстный, желанный огонек, ползущий по жилам с ленцой, ожиданием ласки... силы...
От размышлений инкуба отвлек шмякнувшийся на пол пакет с посылкой. Он грозно шуршал и недовольно щелкал, разрывая бумагу изнутри.
- Принц, - тихо начал Имальнуэль, - Вы как к паукам относитесь?
Сияющий поднялся из кресла, подошел к пакету, оттуда на него грозно затрещали, недовольно зашуршали. Имальнуэль снял рубашку и обернул посылку тонкой, едва ли крепкой на вид тканью, поднимая сверток к груди. Если Имальнуэль был прав, а он был - эта посылка была очередным подарком Астарота своему лучшему другу и брату. Просто так. Ради интереса. Похоже консервационное заклинание рассыпалось при попадании посылки в пределы. Так что паук вполне мог вылезти и раньше, но оказался как обычно слишком велик и, скорее всего, сладко спал, а разбудила его магия.
- Они любят музыку. У вас есть уникальная возможность потренировать умения на живом зрителе. Поверьте, он будет не против, - Имальнуэль поднял глаза на рыжее создание, замершее возле кресла. Бумага внутри свертка из рубашки превратилась в нечто невразумительное, похоже, паук ел свой сверток, так что через пару минут из него показалась голова с сотней глаз и мощными челюстями. Паук с интересом, но недовольно посмотрел на Имальнуэля, защелкал челюстью, Старший с улыбкой чмокнул странное создание в небольшую голову, умиляясь.
- Давайте посмотрим, как ему понравится что-нибудь из Страдивари. Только играйте не разумом, а сердцем.
Имальнуэль сел на пол, обнимая сверток.

Шай поднялся, подготовился, начал играть.
Он выбрал хорошее произведение, очень удачное. Приятное слуху, легкое к исполнению и восприятию. Стройные звуки лились, сплетались в мелодии, мелодии в произведение. Хорошее произведение. Так играет довольно хороший человеческий скрипач. Воспроизводит произведение со всеми указаниями автора. Но...
Паук Астарота сначала внимательно разглядывал Шая и вслушивался в произведение. Он честно несколько мгновений пытался сидеть спокойно, прежде чем не решил выбраться из объятий инкуба, слезть ему на колени и внимательно всмотреться сотней глаз в незнакомые черты. Он что-то для себя решил, подошел поближе к груди инкуба, схватился лапками за длинные волосы и потянул их вниз, подтягивая свое массивное тело наверх, хватаясь следующими лапами, довольно резко дергая длинные красивые волосы, заползая сначала на плечо, затем на голову Имальнуэля. На протяжении всего процесса Имальнуэль сохранял спокойное, приятное выражение лица, казалось, боли он не чувствует, или прощает паукам Герцога слишком много. Тем временем во время произведения паук устроился на голове Имальнуэля, внимательно разглядывал некоторое время Шая со своего нового места, затем потянул к нему передние лапки и что-то зацокал, клацая челюстями. Имальнуэль положил руку на брюхо пауку и поцокал тому. Паук замер и успокоился честно промолчав до конца произведения.
- О чем вы думали, когда играли, принц? - Имальнуэль притянул кальян, раскурил его заново и глубоко затянулся, после чего выпустил тонкий сизый дымок вверх. Паук недовольно замахал лапками и сердито схватил Имальнуэля за волосы, - Понял-понял, сползай на грудь, так тебе не будет дымить. Князь Асмодей вышел, - сказал инкуб пауку, осторожно снимая того с головы, поглаживая жесткую шерсть.
- Он, кстати, хотел вам помочь, в процессе, но, боюсь, вы бы испугались. Ему не нравится звук, хотел настроить.

Паук поднялся на ножки, потоптался, спустился на плечо инкуба, затем на колени, уселся на ноги Имальнуэля и недовольно что-то стрекоча стал умываться передними лапами. Имальнуэль затянулся с умилением посмотрев на паука, словно наблюдая за собственным маленьким сыном. И откуда в нем столько любви к этим тварям? Этот паук Имальнуэлю нравился особенно, он так был похож на Астарота... Ну просто милашка! Такой же очаровательный, чуть безумный садист... При воспоминании о Князе Имальнуэль даже не заметил как стал поглаживать паука по брюшку, на что паук сначала недоуменно замолчал, потом как-то удивленно притих, после некоторого времени и вовсе замурчал, заглушая бульканье кальяна при затяжках инкуба.
- Самым непосредственным образом мысли и состояние исполнителя влияют на исполнение произведения, - Имальнуэль посмотрел на юношу чуть затуманенным взглядом окидывая Шайгеула, словно видя его впервые, - Настолько непосредственным, что важно даже состояние автора произведения в момент написания. Проблема не в инструменте. Проблема в грамоте. Что испытывал Страдивари, написав этот сонет? Ты почувствовал его жизнь, его мысли в тот момент? Понял его? Если вас не учили читать это, я покажу, как понять смысл нот, но играть станет гораздо сложнее и неприятнее, ты постоянно будешь замечать что сделал не так, хотя это тебя должно будет интересовать в последнюю очередь.
Он рассмотрел в руках Шая скрипку, словно вспоминая касалась ли его рука этих струн. Ах да, и правда касалась.
- Он слышал другой инструмент, видимо, у них вошло в привычку таскать мою скрипку по покоям, раз ему не нравится что-то в этом инструменте, - пальцы зарылись в жесткую шерсть брюшка чуть сжимая, паук вопросительно заклацал клыками, - Он свяжет тебя со скрипкой. Это ужасно больно. А главное - практически бесполезно. Но паукам я доверяю, они настроили для меня не один инструмент в Чертогах Герцога, - губы изогнулись в чуть сладострастной улыбке, прежде чем растаять на новом вдохе табака.
Он посмотрел на паука, издал цокающие звуки, словно переговариваясь с пауком, тот ему подумав отвечал, вцепившись лапками в тонкую ткань брюк, оставляя на коже небольшие царапины.

Отредактировано Тай Лиа (2011-04-18 09:57:16)