Эмиль никогда не понимал, почему люди так рвутся в отпуск. Причем, отпуск продолжительный и обязательно с морем, пляжем и полным набором последствий от переизбытка солнца. Единственным плюсом во всем этом француз считал гипотетическую возможность дать отдохнуть своей мизантропичной натуре от людей, да и то здесь не слишком реализованную. Впрочем, нельзя не признать - все это было забавно. И шикарный отель с холодящими душу историями, и избалованные роскошью постояльцы, недостоверно изображающие, что их совершенно не волнует зловещая репутация отеля, но при этом чуть ли не с фотоаппаратами поджидающие местных привидений. Не принадлежащий ни по статусу, ни по взглядам к подобным людям, Эмиль открыл для себя новое развлечение - просто за ними наблюдать, словно старательный юннат ненавязчиво изучая их повадки. Это оказалось отличным средством от скуки.
Впрочем, сегодня Эмиль спустился в холл не для этого, а скорее чтобы просто проветриться. Выходил из номера, надо признать, с некоторой опаской - а ну как опять его какое-нибудь приключение найдет? Приключений этих за несколько дней пребывания на острове было уже достаточно, и пока пополнять их количество Эмиль не спешил.
Сигарета была уже почти докурена, когда в нескольких шагов от него раздался приглушенный шум. Обернувшись, журналист успел увидеть трагически скрывшего за диваном в бесславном падении высокого беловолосого человека - с натиранием полов, видимо, сегодня как-то перестарались. Эмиль собрался было уже протянуть незнакомцу руку, но его намерению не суждено было сбыться. Сознание потухло, как перегоревшая лампочка, напрягшееся в стремлении встать с кресла тело обмякло. Последней мыслью было совершенно сюрреалистическое предположение, что кто-то просто по ошибке выключил дневной свет.

В напоминание о далеком бесшабашном детстве болели колени, словно он снова споткнулся о неудачно подвернувшийся камень. Ощущение было давно позабытым и не слишком приятным, так что Эмиль только тихо чертыхнулся по-французски, поднимаясь и тщательно отряхивая брюки. Чужие черные брюки.
Раздавшийся рядом смутно знакомый голос разбил какую-то индифферентную задумчивость, в которую впал француз, разглядывая незнакомую деталь одежды на себе. Признаться, на секунду он даже испугался, что такого мог делать ночью, а главное - в каком состоянии, что теперь на нем красуются брюки с чужого плеча (простите - ног), да еще, судя по манжетам, и незнакомый пиджак. Так что тот факт, что рядом оказался еще кто-то, Эмиля необъяснимым образом обрадовал, словно этот человек мог восполнить пробелы в его памяти.
Правда, за ту долю секунды, что журналист потратил, чтобы обернуться, наконец, к неожиданному собеседнику, он успел разнести свою теории о весело прошедшей ночи на мелкие кусочки, ибо отлично вспомнил, что не далее как минуту назад сидел в кресле, курил и листал свежую газету. Тогда каким образом он оказался на полу, оставалось неясным. Разве что тут такие хрупкие кресла, что ломаются даже под таким человеком как Эмиль.
Зато взглянув на незнакомца, француз сразу понял, что конкретно этот человек в сложившейся ситуации ему не поможет. Потому что бытовавшее на до одури знакомом лице выражение растерянности ясно говорило, что всему виной не активизировавшиеся галлюцинации, а если и они - то одни на двоих.
- Мм.. Спасибо, я не ушибся, - неизменно вежливые слова, прозвучавшие привычно с французским акцентом, но незнакомым голосом, грозили стать еще одной причиной глубокого ступора. Эмиль перевел взгляд с.. себя? своего тела?.. короче, с человека, сидящего в кресле на огромное, во всю стену зеркало и даже помахал рукой. В зеркале его движения повторил высокий блондин в желтом ботинке черном костюме.
Мозг отказывался анализировать эту информацию, и Эмиль решил прибегнуть к помощи зала в лице своего оппонента.
- Простите. Вы тоже это видите?

Отредактировано Эмиль д'Эстре (2011-04-04 19:13:38)

- "Так похож" это мягко сказано, - обращаясь скорее к самому себе, нежели к собеседнику, пробормотал журналист, тем не менее пожимая протянутую собственную руку. - Эмиль. Очень приятно, хоть и необычно с вами познакомиться. И не потеряйте очки, без них вам придется сложновато.
посчитав на этом церемонию знакомства оконченной, Эмиль попытался сосредоточиться на делах насущных. Например, попытаться привыкнуть к новому телу. Оно совершенно не стесняло движений, но если он будет каждый раз вздрагивать от того, что шевелит чужими руками - странными, надо признать, руками, без единой линии на ладони, - это существенно осложнит понимание ситуации, хотя, было бы что понимать. Впрочем, после того, что с ним произошло за последние несколько дней, француз уже должен был смириться и принять свою участь.
Оторвавшись, наконец, от разглядывания нового себя, Эмиль перевел взгляд с зеркала на Винсента, бездумно коснувшись переносицы в стремлении поправить несуществующие сейчас очки. Вздрогнул, убедившись в их отсутствии, и тихо, как-то с сожалением вздохнул - хорошо снова четко и ясно видеть, как было еще до того, как он посадил себе зрение ночными чтениями и монитором компьютера.
- Винсент, у вас есть какие-нибудь соображение по поводу сложившейся ситуации? - Собеседник выглядел хоть и удивленным, но с таким выражением на лице, которое появлялось у Эмиля, когда он довольно смутно, но представлял, что делать. - У меня, например, нет ни единого желания, кроме как надавать этому организатору-затейнику по ушам и вернуть все, как было.
Подозрения относительно того, кто мог так пошутить, с каждой минутой все крепли, обращаясь в сторону местной демонской знаменитости. Правда, если это правда, то педагогический процесс оттаскивания за уши несколько усложнялся, но это, впрочем, пыла журналиста не охладило.
Эмиль взял со стола собственные сигареты и неспешно закурил. Это тело не требовало успокоительной дозы никотина, но ведь сознание курильщика никуда не делось. Пытаясь рассуждать логически, француз индифферентно наблюдал за расползающимся по столу кофе, прозевав, собственно, момент, когда он достиг края и пролился на пол, попутно оставив несколько темных капель на легких светлых брюках.
- Мои любимые брюки, между прочим, - в воздух сказал Эмиль, мысленно записывая в счет к Этсу еще один пункт.

Глядя на не очень уверенно стоящего напарника по несчастью, Эмиль вообще побоялся делать какие-либо лишние движения - с вестибулярным аппаратом явно какие-то неполадки, причем, наверное, у обоих. Для журналиста оказалось неожиданно сложновато ориентироваться в пространстве, видя все слишком четко, по сравнению с тем, как он привык. Именно по этой причине, плюс он еще никак не мог привыкнуть к новому телу, процесс усаживания в кресло превратился в целое действо с опасливыми взглядами, словно это самое кресло может на него накинуться. В конце концов, приняв устойчивое статическое положение, журналист первым делом резким движением стянул с шеи галстук, поняв, наконец, что именно вызывало такой дискомфорт - ненавистная удавка, затянутая по самое некуда.
- Винсент, при всем желании, мне бы не удалось избежать так тщательно культивируемых сведений о разгуле местных духов - об этом кричит каждая реклама. - сняв галстук, Эмиль расстегнул пару пуговиц воротника и только тогда почувствовал себя более-менее сносно. - Вы наверняка тоже об этом знаете. Культ Этсу здесь заменяет местному населению и бога, и дьявола, и находясь в вашем теле, я уже почти готов поверить в то, что эта вера не лишено оснований!
Эмиль в сердцах с силой провел рукой по волосам, растрепывая аккуратную прическу. Бросил взгляд на брюки и снова вздохнул.
- Вы думаете, это его рук дело? - с изрядной долей скептицизма протянул француз, но скорее по привычке, нежели в самом деле не веря в это.

Радость от того, что его товарищ по несчастью уже имеет опыт в подобных делах, была тут же омрачена известием о сбрендившем колдуне. Час от часу не легче, тут еще и колдуны! Эмиль с трудом подавил желание оглянуться, ожидая, что из-за ближайшего угла выскочит какой-нибудь сумасшедший ученый-колдун, который задумал над ним этот эксперимент. На фоне нарисовавшегося воображением образа лик островного демона показался привычным, родным и милым.
Эмиль и не знал, что у него такое буйное воображение.
- Алтарь найти нетрудно. - Пусть хоть одна хорошая новость будет за сегодня. - Дорожка к нему ведет самая утоптанная. Ну а в крайнем случае всегда можно спросить у местных.
Эмиль все же надеялся, что до выяснения у местных дороги к алтарю дело не дойдет. Когда в прошлый раз он обратился к приветливым на первый взгляд аборигенам на предмет их обожаемого божества, они испуганно округлили глаза и наотрез отказались что-либо отвечать. При второй попытке они позвали шамана, и он сказал что-то такое на своем языке, что Эмиль почувствовал себя просто проклятым с ног до головы.
С другой, более позитивной стороны, Эмиль уже был там, но учитывая его хронический топографический кретинизм, скорее всего ему тогда просто повезло, ибо он может и по самой утоптанной дорожке не туда прийти.
- Так думаете, это все-таки он? - спросил, подводя итог их содержательной дискуссии, журналист. - Тогда, думаю, нам стоит к нему пойти, причем причин медлить не вижу - вдруг у него обеденный перерыв до вечера? Не то, чтобы мне не нравилось ваше тело, но свое как-то роднее...

Отредактировано Эмиль д'Эстре (2011-04-26 15:16:19)