Клэр аж вздрогнула услышав его «гениально», но потом улыбнулась и приступила наконец к ужину. Ну, он, правда, не был шедевром в ее глазах. Хотя что-то в нем все же было интересного.
Свобода. Да он тоже не душил ее своим обожанием или непомерными требованиями, не преклонялся и не восхищался через слово. Она нисколько не играла при нем чужие роли, чтобы осчастливить. Была собой, как с отцом. Говорила что думает. Делала то, что считала правильным и нужным. С самого начала, с первого взгляда, с первого слова.
- Нет, - ответила она и качнула головой. – Против чего мне идти? Что значит погружение? Я выросла в этом мире.
Клэр отвлеклась на некоторое время на салат и задумалась над его словами. Она даже нахмурилась. Ей никогда не приходилось бунтовать, воевать и чему-то противостоять дома. Она с удовольствием ходила на танцы, училась основам рисунка и живописи, запоминала, а потом играла по памяти того же Шопена. Бесконфликтно? А какой конфликт у нее мог бы возникнуть с тем же мольбертом и красками или со старым роялем, что стоял в их гостиной. Отец очень любил, когда она вечерами играла ему, то что выучила. Он смотрел на ее картины, как на шедевры, хотя они были далеки, очень далеки от истинных шедевров. Он даже вальс с ней танцевал в библиотеке, как только она сама научилась его танцевать без запинки.
- Я не знаю другого мира, - пожала она плечами. – Мой мир это книги, это картины, это старая мебель, статуэтки, посуда, фамильное серебро, Шопен за папиным роялем.
Клэр улыбнулась. Наверно нужно ему рассказать, открыть этот мир, чтобы он понял, почувствовал, как тот дорог ей, как он прекрасен.
- Когда мне исполнилось четыре года, отец обратил мое внимание на музыку, - начала она, время от времени отвлекаясь все же на еду. – Помню, его не было целую неделю, и эта неделя показалась мне вечностью. Мама так ругалась. Я даже есть перестала. Все время сидела в его библиотеке. А она хотела пойти гулять в парк.
Клэр сделала глоток вина и отставила бокал.
- Я не любила гулять в парке. Там всегда было так много детей. Она говорила с их нянями и матерями, а мне приходилось говорить с ними. Одна девочка как-то сказала, что я играю в старые куклы, потому что мои родители очень бедны и не могут купить мне новых. Я посмотрела тогда на ее новых кукол. Тощие, пластиковые, в ярких платьях с кружевами из синтетики. У меня никогда не было таких кукол, и я не стала бы с такими играть.
Клэр вновь улыбнулась, пожала плечами и ковырнула цыпленка.
- Да сих пор не понимаю, что такого красивого есть в Барби. У нее даже фигура не женская. Слишком широкие плечи, слишком узкие бедра, дурацкая улыбка, очень длинные ноги. А лица? У них у всех одинаковые лица. Я любила своих кукол. Их глаза, словно живые. И у них ямочки на щеках. И красивые платья из шелка и старинного кружево ручной работы. Как их можно променять та тощих Барби? У них есть душа. У каждой своя. Характер. Они неповторимы.
Она замолчала на мгновение и посмотрела на шведа. Как-то само собой свелось к ее любимым куклам. Хотя разговор вроде был о музыке.
- Так вот, - вернулась Клэр назад. – Отец приехал и привез мне новую куклу. Ее сделали в Англии, на заказ, по старым традициям. Знаешь, раньше делали кукол, похожих на детей и в этих куклах было что-то от самих детей. Чаще волосы. И у нее были мои волосы. Их завили локонами и завязали голубой лентой. Я слышала, как мама ругалась на него. Она хотела, чтобы я играла в современные игрушки, с нормальными детьми, а не сидела с ним библиотеке со своими фарфоровыми пупсами, разглядывая альбомы по живописи или слушая Чосера. Тогда отец поставил мне Шопена. А ей сказал, что он конечно права и если я захочу, то мы прямо сейчас пойдем и купим мне современные игрушки. Но я захотела играть Шопена.
Она вздохнула, отложила вилку и пригубила вина, а потом улыбнулась.
- Я залезла на табурет, открыла крышку и ударила по клавишам. Сказала, не хочу куклу, хочу Шопена. На следующий день к нам пришел молодой студент из консерватории и начал учить меня играть Шопена. Потом был Моцарт, Бетховен и много чего еще. А мама, каждый раз закатывала глаза и уходила по магазинам. Наверно, у меня был конфликт с ней. Я отчаянно не желала быть нормальным ребенком. Да, у меня был конфликт и с другими детьми и с тем миром, в котором они жили. Но я не пошла в тот мир, осталась с отцом, со своими старыми куклами и кукольными домиками, с Шопеном и Чосером. Я училась танцевать вальс и изучала живопись. Я хотела разбираться в архитектурных стилях так же, как моя мать в новых коллекциях модной одежды. Я читала про Анну Каренину, когда мои одноклассницы листали глянцевые журналы. Я сидела в библиотеке, пока они бегали на свидания. Я разучивала Лунную сонату, когда их одаривали первыми поцелуями. И я была счастлива, как никогда.

- Я уже давно не ребенок, - усмехнулась она, ему в том.
Даже отец уже давно не смотрела на нее как на ребенка. Как на дочь,  да. На взрослую дочь. Хотя он и в детстве относился к ней как ко взрослой. Никогда не списывал ее поступки или слова на определенный возраст. Всегда внимательно и серьезно выслушивал, вдумывался в каждое ее слово. Она видела, чувствовала, как ценно для него ее мнение и никогда не боялась его высказывать. Она не боялась быть высмеянной или непонятой им. Даже, когда заявила, что драконы, это на самом деле чудом выжившие динозавры, которых уже потом истребили люди из-за собственной глупости и страха. Он тогда улыбнулся и согласно кивнул головой, признав, что в ее словах есть доля логики. Уже много позже он научил ее обосновывать свое мнение, подкреплять фактами и аргументами.
Ее тронули слова шведа об отце. Клэр даже улыбнулась ему, столь же мягко и открыто, как улыбалась обычно отцу.
- О, нет, - откинулась она на спинку стула, ладонь ее выскользнула из-под его, и отрицательно качнула головой. – Я вижу тебя исключительно в дорогой, спортивной машине.
Клэр даже тихо рассмеялась. Кажется, шведа опять бросило в крайность на почве воспоминаний.  Однажды. Он мог это сделать в любой момент, но до сих пор не сделал. Так сильно боялся осуждения со стороны своего окружения? Так сильно был зависим от мнения их?
Она нахмурилась, услышав его вопрос. Улыбка сползла с ее лица.
- Влюблялась? – Переспросила Клэр, глядя на шведа.
Она пожала плечами, все еще хмурясь, и отвела взгляд. В общих чертах было вполне понятно о чем именно он спросил. Проблема была в том, как ему на этот вопрос ответить. Он вообще сам понимал, о чем и у кого спросил? Клэр вдруг вновь улыбнулась и посмотрела на него. Нет, он точно не понимал о чем и у кого спросил.
- Ты о той влюбленности, которая у Ромео и Джульетты была? – Спросила она  с игривой улыбкой. – О, нет, так я не влюблялась. Ну, если только в их создателя, Шекспира. Только его, кажется, напугала наша разница в возрасте. Ну, и то, что он умер не способствовало развитию наших отношений.
Улыбка вновь пропала, а взгляд стал серьезный. Она подалась вперед и чуть отодвину тарелку, чтобы сложить руки на столе.
- Эстерберг, ты вообще понимаешь, о чем спрашиваешь? Ты сам-то влюблялся? – Довольно едко спросила она. – Я вовсе не хочу тебя обидеть, но что-то мне подсказывает, что ты несколько не в курсе чем влюбленность от похоти отличается. А представь себе, есть еще более глубокое, постоянное и прекрасное чувство – любовь.
Она плотно сжала губы, выжидающе глядя на него, но не удержалась и улыбнулась.
- Я никогда не влюблялась и не любила так, чтобы без сомнений и раздумий отдать жизнь за этого человека, - все еще улыбаясь, но вполне серьезно начала она. – Думаю, с тобой такого тоже не случалось. И мне кажется, это не та тема, на которую мы можем говорить со знанием дела.
Клэр поднялась из-за стола, вышла на балкон, прикурила и встала на пороге, глядя на Хьюго. Что он хотел знать? Были ли у меня серьезные отношения? Да, были. На сколько? Не на столько, чтобы хотелось прожить вместе до глубокой старости и умереть в один день. Она затянулась и нахмурилась. Спрашивать сколько у него было женщин и что его с ним связывало не хотелось. Да и не спрашивая, выслушивать тоже не хотелось.
- Я никогда не влюблялась в Париже, - повторила она то, что уже говорила ему прошлым вечером на набережной. – А ты говорил обратное. Но я, в отличие от тебя не хочу знать эту сторону твоей жизни. Мне не интересны те женщины, что были до и те, что будут после. И я думаю, сейчас не важно, что было у меня до и что будет после.
Клэр вновь затянулась и улыбнулась.
- Я влюблялась в музыку, в дома, в статуи, в закат, в прибой, в книги, в картины и многое другое, что на первый лишь взгляд не одушевленное. Ты скажешь, что это странно, что это не здорово, что оно никогда не ответит взаимностью. Но ты ошибешься.  Разрешаю считать меня больной на голову, если тебе станет легче. Хочешь, когда приедем в Париж, я даже к доктору схожу. Это может быть заразным!
Она тихо рассмеялась и затянулась.
- Если ты закончил ужин, попроси убрать, - сказала Клэр и вышла на балкон.

Отредактировано Клэр Дое (2011-06-27 22:16:36)

- И что?! – Откровенно возмутилась она на его очередное обвинение в крайностях. – У тебя одни крайности, у меня другие!
Она хмыкнула и затянулась. Кажется, у нее начал вырабатываться иммунитет на его гадости. При этом отвечать ему гадостью на гадость как-то вдруг не захотелось. Клэр даже удивилась сама себе. Он добавил еще, а она лишь усмехнулась.
- Успокойся, - бросила она ему даже с улыбкой. – Тебя я вроде приняла, как есть. Но если будешь грубить, быстро эту аудиенцию сверну.
Швед прошел мимо и Клэр лишь проводила его взглядом, подперев косяк плечом. Вот чего она такого ему опять сказала, что он скис так сразу и начал на нее нападать? Опять уязвила его мужское самолюбие его же гаремом. Странно, обычно этим гордятся, а он все время обижается. Или его другое задело? Шекспир?
Клэр шагнула на балкон, затушила сигарету, подошла к нему со спины и обняла за талию, прижавшись виском к плечу.
- Хью, не дуйся, - улыбнулась она. – Я пошутила на счет Шекспира. Ну, отчасти. Мне нравятся его произведения. Но только произведения.
Клэр разомкнула объятия и обошла его кругом, прислонившись спиной к перилам.  Она раскинула руки и чуть откинулась назад, вдыхая прохладный ночной воздух полной грудью. Почему они никак не могли договориться? Сколько они уже воюют? Вторые или третьи сутки без передышки? Клэр давно потеряла счет времени с ним. Кажется, она знала его сто лет, а вроде бы только на днях он первый раз ее поцеловал.
- Я тебе вообще не про сексуальность и чувства говорила, - вдруг нарушила она молчание и взглянула ему в глаза. – Я про то, как часто путают желания чисто сексуального характера с чувствами и выдают одно за другое.
Она чуть нахмурилась и закусила даже нижнюю губу, пытаясь подобрать слова и четче ему свою мысль донести. А главное, не обидеть опять. Вдруг бровь ее приподнялась, а на губах заиграла улыбка. Клэр подалась вперед и обняла его уже стоя к нему лицом.
- Чего ты пытаешься мне доказать? – Тихо спросила она, прижимаясь к нему и чуть запрокинув голову, чтобы видеть его лицо. – Что ты не так плох, как я тебя рисую все время? Ты полагаешь, что я поехала бы с тобой? Думаешь, пустила бы в свой номер? Хью, я может еще не обладаю жизненным опытом отца, но раз уж он разглядел в тебе нечто прекрасное, то… То я просто доверяюсь его чутью.
Клэр чуть приподнялась и чмокнула его в губы.
- Хватит уже со мной воевать, - шепнула она. – Я далека от идеала, больна на голову, впадаю в крайности, меня возбуждают только неодушевленные предметы, которым не менее сотни лет. Ты тоже вроде не подарок. Но уж раз так как-то все случайно произошло… 
Она обхватила его за шею и улыбнулась.  Отец ведь, правда не стал бы с ним иметь ничего общего будь он неисправимым эгоистом и потребителем, поддерживающим лишь культ свободно конвертируемой валюты. Значит, было в нем что-то. Она же сама хотела, сама позвала его, сама впустила. Если бы хотела сразу ушла, а так все время остается, позволяет себя остановить, удержать.
- Ты умеешь наслаждаться моментом? Умеешь ценить мгновение, которое, исчезнув, никогда уже не вернется? Тебе плохо со мной? Я же не держу тебя и не кинусь останавливать…
Она разомкнула объятия и отошла к перилам, глядя на него. А ведь правда не кинется. Выспится, соберет вещи и уедет. Ей вообще не свойственно было за мужчинами бегать, всегда находились занятия интереснее. Только вот те почему то всегда очень обижались, что их променяли на книгу или выставку.
- Дверь там,  - улыбнулась Клэр и кивнула куда-то в спальню. – Ты всегда можешь уйти или остаться со мной еще на сорок восемь часов, но без упреков, пожалуйста, без жалоб и обвинений. Научись во всем видеть не только плохое и не искать лишь то, что ты хочешь.
Клэр выжидающе посмотрела на него, вопросительно приподняв бровь. Нет, она вовсе не хотела, чтобы он уходил. Скорее даже наоборот, не была против провести с ним и эту, и последующие ночи в этом или каком другом отеле.

Отредактировано Клэр Дое (2011-06-28 11:09:12)

Клэр обернулась и тоже встала лицом к перилам, бок о бок со шведом.
- Я не жду, что ты уйдешь, - честно призналась она и даже улыбнулась, бросив на него взгляд. – И совсем этого не хочу. А долго, это сколько?
Клэр никогда не понимала этих размытых понятий. День, два, месяц, год, десять – это было вполне определенно. А вот долго. Это сколько? Час, два, сутки, неделя? Для кого-то и час наедине с ней невероятно долго и утомительно. Да вообще мало кто мог выдержать рядом с ней действительно долго. Год, ну полтора и из них добрая половина уходила на попытки приручить,  перевоспитать или сломать ее.
- Выгоню? – Клэр усмехнулась, разглядывая ночной город.
Хотя на самом деле ее взгляду больше представали крыши таких же не высоких домов и фасады тех, что чуть выше.
- Ну, ты же не хочешь, - пожала она плечами. – И я не хочу. Лично мне на мнение окружающих наплевать. Я вроде совершеннолетняя. Могу себе позволить уже употреблять алкоголь и проводить ночь наедине с мужчиной. 
Да она и больше себе могла позволить. А что мог он? Клэр повернула к нему голову и одарила оценивающим взглядом. Она протянула руку и коснулась его плеча, а потом спустилась ниже, к запястью и вложила свою ладонь в его.
- Хью, - Клэр улыбнулась, глядя ему в глаза.
Что она хотела ему сказать?  Да ничего особо, просто по имени позвать. В конце концов, она его уже предупредила о своих странностях и он с ними вроде как смирился. Значит, можно вести себя открыто и не задумываюсь. В крайнем случае, на словах пояснит.
Клэр придвинулась ближе и прижалась щекой к его предплечью. Говорить вроде как не хотелось. Спать тоже. Хотя, в общем-то, он был прав. Выспаться надо было. Прошлой ночью это плохо удалось. Целый день в дороге. И все же стоило завтра добраться до Прованса.
- Ты хочешь спать? – Тихо спросила она, вообще слабо себе пока представляя, что он будет спать в ее постели.
Клэр вообще не особо любила делить постель с мужчиной. Секс это одно, а вот засыпать и просыпаться рядом совершенно другое. Плюс она не умела спать на левой или правой половине – четко по середине, то на одной подушке, то на другой. Клэр не исключала и того, что у него была примерно такая же привычка. И как они поделят середину постели?
- Я всегда сплю на середине! – Предупредила она. – Я не имею привычки делиться подушками или одеялами.
Да, иногда это было реальной проблемой. Как-то раз Клэр пыталась себя приучить делить постель. Каждый вечер она ложилась строго на свою половину, и у нее даже получалось на ней засыпать. Только просыпалась она всегда почему-то на середине, от попыток сдвинуть ее на ее же половину. Несколько раз это заканчивалось тем, что она, обозлившись, забирала свою подушку и уходила на диван. А иногда он уходил туда.  И за год они так и не научились делить одну единственную в их лондонской квартире постель.
- Я старалась этому научиться, - вдруг решила она рассказать. – Честно старалась, пока ты распивал вино здесь с моим отцом. Только все кончилось тем, что в итоге я предпочла спать в своей в Париже, а он в своей в Лондоне.
Клэр усмехнулась и отстранилась, заглядывая ему в глаза. Он ведь сам спрашивал сегодня влюблялась ли она. Влюблялась. Но видимо не так сильно, чтобы побороть свои привычки.

Клэр даже рассмеялась. До гроба. Требовательный, ненасытный и ревнивый. А еще и нетерпеливый. И после всего это он ее критикует и удивляется ее крайностям. Она качнула головой и закатила глаза, прижавшись к нему.
Ему спокойно, не страшно и свободно. Клэр прикрыла глаза, разделяя примерно такие же ощущения. Ей самой было интересно, как они разделят постель, и будет ли им там так же спокойно, не страшно и свободно. Машину вроде поделили с горем пополам. И номер ее делили уже несколько часов. Ну, поругались, потом помирились, потом опять поругались. Вроде бы сейчас опять наступило затишье после бури.
- На коврике? – Усмехнулась она и подняла на него взгляд. – Эстерберг, обалдел?! Охранять мой сон?! Может по приезду домой тоже к доктору обратиться тебе стоит? Видимо мое безумие все же как-то передается, только трансформируется.
Клэр даже рассмеялась. Кажется, уж очень много сегодня улыбалась и теперь вот рассмеялась. Ей хотелось улыбаться. Хотелось вот так стоять на балконе именно с ним, чувствовать, его объятия, его тепло. И вина ей совсем не хотелось. Достаточно и шведа было.
- Замерз? – Только и успела она спросить, прежде чем он опять подхватил ее на руки.
Клэр обхватила его за плечи и коснулась кончиком носа его щеки.
- Я вообще не обогреватель, - шепнула она и коснулась губами его виска. - Под одеялом согреешься. Максимум, могу тебе еще пару попросить у горничной.
Она оказалась на середине постели и тут же забралась под одеяло. Да, на дворе лето, но ночью все же холодно стоять на балконе в шелковой пижаме. Не удивительно, что он замерз. Странно, что она это так поздно осознала.
- Это куда же я уйду? – Усмехнулась Клэр, устраиваясь между подушек и кутаясь в одеяло.
Как только дверь за ним закрылась, она все же чуть сдвинулась на правую сторону постели и поправила себе подушку. Все было прекрасно в ее любимом отеле, но все же своя постель никогда не сравниться с этой. Клэр перевернулась на живот, обняла подушку и прикрыла глаза, пока швед гулял до своего номера. Нет, спать не хотелось, но общая усталость наблюдалась.
Когда он вновь появился в ее номере, Клэр перевернулась на спину и закинула руку за голову.
- Зато есть еще одна постель в твоем номере, - заметила она и откинула одеяло с другой половины постели, а потом похлопала по простыне. – Кстати, ключи от номера своего, на столик положи, что б я их если что не искала долго.
Клэр усмехнулась, глядя на Хьюго. Конечно, никакого желания не было под утро тащиться в его номер, чтобы выспаться. Ну, и она еще тешила себя иллюзий, что все же им удастся как-то поделить довольно широкую двуспальную постель. Хотя, два законченных эгоиста с собственническими наклонностями на столь ограниченной территории – надежды не подавали.
- Значит, - решила она перед сном вернуться к старой теме, которую пропустила на балконе, - ты требовательный, ненасытный, нетерпеливый и даже ревнивый. Ну, как ты первые три пункта реализуешь, я могу себе представить. А ревновать ты к кому собрался? К Шопену или Шекспиру? Я еще люблю да Винчи и ван Гога. О! Дали. Да. И Диккенса. И Вивальди, и Паганини, и Хемингуэя, и Ремарка… Тебе продолжать список?
Клэр вновь рассмеялась и повернулась на бок, положив руки под подушку.
- Полагаешь ты выдержишь со мной «до гроба» ? – Улыбнулась она, глядя на него довольно серьезно. – Не разбрасывайся такими громкими пожеланиями. Я же могу заблудиться в своих иллюзиях на твой счет. Неужели тебе никто никогда не говорил, что женщины почти каждого своего мужчину рассматривают как потенциального мужа и отца детей?
Клэр к таким женщинам не относилась и в общем-то ему об этом сказала. Но все же, его «до гроба» несколько удивило и кажется, где-то там, в глубине души, что-то дрогнуло.

- Не мешает, - улыбнулась она в ответ. – А с чего ты вдруг решил, что у тебя есть право ревновать?
Клэр вопросительно приподняла бровь. Как-то больно скоро он начинает заявлять права на собственность.  Ей даже шутки в эту тему не нравились, что уж говорить о реальной ревности.
- Знаешь, ревность, это вообще не здоровое чувство, - начала она довольно серьезно. – Не думала, что у тебя так развит комплекс неполноценности.  Или ты патологически не доверяешь женщинам?
Она улыбнулась, придвинулась ближе и обняла его одной рукой за талию. Подавшись чуть вперед, Клэр чмокнула его и заглянула в глаза.
- Это глупо, - тихо сказала она. – Глупо ревновать меня к моим увлечениям и интересам, которыми, в общем-то, я готова с тобой поделиться. К другим людям? К мужчинам? Ты полагаешь, я отношусь к тем, кто без флирта и кокетства дня прожить не может? Полагаешь, я способна на измену? Ты по себе судишь?
Она пожала плечами и перевернулась на спину, запрокинув руки за голову. Усталость ощущалась, но вот сон как-то не шел.  Клэр вдруг вспомнила, что он жаловался на холод. Она вновь повернулась на бок, придвинулась к нему вплотную и обняла.
- Так тебе теплее? – Улыбнулась Клэр, глядя на него вполне серьезно. – Я не люблю даже шутки в тему ревности. Расцениваю ее как попытку отобрать права и свободы.
Она чуть отстранилась, но объятия не разомкнула и вновь поцеловала. Он сам начал эту тему и Клэр не хотела ее замалчивать. Лучше было сразу расставить все точки. Но и углубляться в нее тоже не хотелось. Она вдруг тихо рассмеялась, представив шведа на своем балконе в Париже. С розой в зубах. Да, Грегори оценил бы. А она? У нее бы точно шок случился бы.
- С розой в зубах, - шепнула она. – Боюсь даже представить на что ты еще способен. Ко мне на балкон еще никто не залезал с розой в зубах. Ты часто это практикуешь?
Клэр вновь его поцеловала. Задумываться о том, что подобный подход он ко многим женщинам опробовал, не хотелось. Она была эгоистичным, единственным ребенком в семье, который не требовал, но получал очень многое и не привык делиться.
- Мы спать будем? За руль утром сядешь ты, - заметила она. – Не предлагаю вскакивать с рассветом, но думаю имеет смысл постараться добраться до Прованса хотя бы к обеду. Ведь у нас совсем будет мало времени на прогулку. Но мы можем вообще никуда не ехать. Провести весь день здесь. И еще одну ночь. А потом вернуться в Париж.
Клэр вдруг нахмурилась. Еще два дня и он улетит в Мюнхен, а она вернется к своим антикварным делам.  Возможно, потому и не хотелось спать. Клэр уткнулась носом в его плечо и вдруг обратила внимание на то, что они, в общем-то, оба лежал где-то на середине.

Никогда. Ей так понравилось это «никогда». Она чуть прикрыла глаза, когда он коснулся ее щеки.
- Да, конечно, - шепнула она. – Познакомлю.
Сложно сказать то была ее собственная грусть или она его уловила. Он тоже считал оставшиеся дни? Клэр улыбнулась, глядя на него. В общем-то она конечно еще помнила, что все только начинается обычно сказочно и прекрасно, а потом… Нет, о потом думать пока не хотелось. Лучше жить одним днем, одним мгновением. На подумать у нее будет время в Париже, в одиночестве.
- Пусть утром, - согласилась она и закрыла глаза. – Да, сладких.
Кажется, Клэр никогда еще вот так не спала. В его объятиях она уснула почти мгновенно. Ей было спокойно, свободно и совсем не страшно, отчасти потому что отогнала все свои «потом». Сквозь сон она чувствовала тепло его тела, его дыхание, даже различала стук его сердца и улыбалась. Улыбалась не от того, что видела чудесные сны, а от осознания действительности. Даже когда взошло солнце, Клэр лишь отвернулась от него, ища объятий. Она не хотела просыпаться.
Клэр перевернулась на спину и потянулась. Ехать никуда не хотелось совершенно. Зачем тратить время на дорогу, когда можно гулять тут? Ну и пусть они по отдельности здесь уже были, но ведь вдвоем еще не были.
Еще толком не проснувшись, она подалась к Хьюго и поцеловала его. Руки ее скользнули по его груди. Она быстро довольно расстегнула все пуговицы на пижамной рубашке и скользнула под нее. Клэр вообще с трудом сейчас объяснила бы свои действия. Как-то с порога это он ее все домогался. Да, в общем, она это как домогательства и не расценивала. Просто проснулась в чудесном настроении. Оттого будила его поцелуями и ласками, пока сама не проснулась.
Клэр чуть отстранилась, а потом и вовсе выскользнула из постели даже «доброе утро» не сказав. Прихватив из шкафа сарафан, она зашла в ванную комнату. Под душем сон окончательно с нее спал. Она улыбнулась своему отражению, надела белый сарафан и вернулась в спальню.
- Ты кофе будешь? – Плюхнулась она на постель, беря телефон в руки. – Еще чего-нибудь?
Клэр вдруг замерла и обернулась к шведу. На губах ее заиграла улыбка.
- Доброе утро! – Опомнилась она и качнула головой, а потом откинула с лица влажную прядь. – Я хочу завтрак заказать. Или мы позавтракаем в кафе?
Девушка отложила телефон и нахмурилась. Собственно она-то уже ехать дальше передумала, решив провести время здесь. Вот только забыла, кажется, ему о том сообщить. Хотя особой проблемы не видела. Он же не откажется?
- Мы же не едем в Прованс? – Спросила она, закинув одну ногу на постель. – Мы же решили тут остаться еще на день?
Клэр улыбалась. Да, некоторых ее манера решать все за всех раздражала. Собственно манера ставить в известность о своих решениях раздражала не меньше. Пожалуй, с этим мирился только Грегори. Возможно, и Эстерберг когда-нибудь смирится или научится опережать ее решения, предлагая свои. Только сейчас ей думалось, что это их общее решение, просто она его озвучила первая. Или стоило подождать и позволить ему решить?
- Или не решили? – Закусила она нижнюю губу, глядя на шведа.
Кто вообще придумал, что все решают мужчины. Что они делают первые шаги? Нет, ну замуж она ему пока еще не предложит, конечно. Некоторые традиции все же были для нее святы, да и в целом она сама туда не собиралась пока. И в конкретно этом вопросе мужская нерешительность и страхи ей как раз в большинстве случаев были на руку. А остальное… В остальном Клэр всегда рушила всякие границы и условности.

Клэр одарила Хьюго холодным взглядом. Она же спросила. Ну, по-своему, но спросила же! Как понять правильно его?
- Хорошо, - ответила она на его пожелания к завтраку и на его «я быстро», и на его «пойми правильно, я хочу» в придачу.
Настроение испортилось так же внезапно, как и возникло. Она отвернулась, взяла трубку и чуть нахмурилась. Швед пел? Клэр закатила глаза и набрала номер.
- Эспрессо, латте, выпечку какую-нибудь и тарелку сыров, пожалуйста, - сказала она, прислушиваясь к пению.
С ума сойти, пронеслось в голове, когда администратор повторила заказ  в номер.
Он вышел довольно быстро. Такой радостный и улыбающийся. Присел перед ней, поцеловал. Клэр нахмурилась.
- Хью, я вообще у тебя спросила! – Заметила она. – Да. В своей манере, но это был вопрос!
Она отмахнулась от его поцелуев, поднялась и вышла на балкон. Пачка ее сигарет так и лежала на столике с ночи. Клэр взяла одну и прикурила, отвернувшись к перилам. И чего она ждала? Она ж понимала, как это звучит. Но старалась же сказать мягче.
- Я спросила! – Обернулась она и бросила обиженно.
Клэр села в кресло и подобрала ноги. Чего опять на пустом месте устраивает скандал? Она затянулась и поджала губы, признавая, что отчасти ведет себя как ребенок.
- Извини, - тихо сказала она. – Завтрак сейчас будет.
Клэр улыбнулась, но как-то грустно. Менять свои привычки и манеры совершенно не хотелось. Подстраиваться под кого-то она тоже не любила. В общем-то, не желала, что бы и он под нее подстраивался или менялся. Но почему-то появилось чувство вины.
Она затушила сигарету и посмотрела на шведа. Зачем она опять из искры раздувает пламя? Совершенно не то пламя, которое надо было.
Вскочив с кресла, Клэр, разве, что не бегом вернулась в комнату и бросилась обнимать его. Он же уже был в курсе ее не здоровой психики. А она дала ему лишь очередное доказательство тому.
- Обойти со мной весь город, это совсем не тот подвиг, - улыбнулась она, подняв голову и заглянув ему в глаза. – А вот пережить все мои настроения – да, подвиг.
Кажется, ко всему прочему Клэр была еще и упряма. Но об этом же он уже вроде как тоже знал. Потому, девушка чуть отстранилась. Улыбка все так же играла на ее губах.
- Я же спросила, - шепнула она, просто уже требуя от него признать разницу между «поставила в известность» и «задала вопрос» в неудачной форме. – Ты видел гобелены?
Не смотря на то, что Грегори уже привозил сюда шведа и возможно показывал город. Клэр сильно сомневалась, что отец устраивал обширную экскурсию, обращая внимание Хьюго на что-то кроме вин. Как раз о винах она не станет ему рассказывать, но вот показать церковь Святой Марии и хранящиеся там гобелены пятнадцатого века, иллюстрирующие жизнь Девы Марии можно. А потом можно прогуляться по полям около аббатства Сито. В хосписе он, конечно, был, потому что именно там аукцион винный и проходит. Тогда вполне можно было прогуляться вдоль крепостной стены, оставшейся со средневековья и погулять по старым улочкам. Она бы показала ему странные орнаменты на старых домах.

Она пропустила вопрос про подвиги, опустила высказывания о решениях и вопросах. Клэр умышленно закрыла на этот раз глаза, хот могла бы в своей излюбленной манере, вновь развить тему. Но ей не хотелось. Совершенно не хотелось портить утро. Он готов был мириться с ее привычками и ей придется примириться с его.
Она приподнялась и чмокнула шведа, поставив тем самым точку в утренних разногласиях, причина которых могла быть еще и в том, что его язык не французский, а ее не немецкий.
- Гобелены, - шепнула она и улыбнулась, обнимая его за шею. – Ну, здесь проходит не только аукцион, а хоспис и музей вин не единственные достопримечательности.
Она вскрикнула, когда Хью вновь подхватил на руки. Кажется, он решил всех переплюнуть. Больше на руках ее держал лишь отец в детстве. Клэр засмеялась, но стук в дверь все оборвал, и ее вновь вернули на землю. Ощущая легкое головокружение, Клэр опустилась на край постели. Она уловила аромат кофе и выпечки, но сил подняться не нашла.
- Да, конечно, - ответила она и улыбнулась. – Подай мой кофе, пожалуйста.
Клэр забралась с чашкой на середину постели и сделала пару глотков. Она безумно любила карамельный латте и не только по утрам – всегда. Лишь ближе к ночи и лишь повинуясь здравому смыслу, выбор ее мог пасть на чай. Повинуясь привычке, она слезла с постели и подошла к балконной двери, держа чашку обеими руками и вдыхая аромат кофе.
- Из моего окна видна башня, - сказала она, глядя на старые дома и черепичные крыши. – Я каждое утро стою перед окном, вот так, с чашкой кофе, и смотрю на нее. Я очень тосковала по этому виду в Лондоне. Они там все время пьют чай. Но мне нравится латте. С карамельным сиропом.
Она сделала еще пару глотков и закрыла глаза, воскрешая в памяти вид из окна своей спальни в мельчайших подробностях, как часто делала это в Лондоне. Ей нравился этот город. Особую любовь всегда питала к Британскому музею. Но все же он был чужим. Жить там Клэр не смогла бы.
- Башня не прям по середине, - продолжила она. - Чуть правее. Осенью, когда ее окутывает туман, то почти не видно. Она кажется призрачной на фоне серого неба.
Клэр медленно обернулась и взглянула на шведа. Возможно, ему все это было не интересно, хотя она надеялась на обратное.
- Я много тебе уже о себе рассказала, что-то ты знал до этого. Но о тебе почти не знаю ничего, - она пожала плечами и отпила кофе. – Ну, кроме того, что у тебя две галереи. В одной я была, повода вторую посмотреть пока не нашла. Еще ты знаком с моим отцом. Я не знаю к чему тебя ревновать.

Клэр чуть обернулась и подняла на шведа глаза, когда он заговорил о своей любви? Ее глаза не расширились от ужаса и на губах не заиграла снисходительная улыбка. Она лишь удивленно приподняла бровь. И удивило скорее не то, что он избрал паука в любимцы, а что вообще имел любимца.
- Ты это серьезно? – Спросила девушка. – Про паука. В смысле, ты правда дома держишь паука? И твои… ну… в общем в обморок никто не падал?
Она даже улыбнулась и сделала глоток кофе, чтобы запить смешок. Ей отчетливо нарисовалась довольно живописная, полная красок и эмоций картина. Возможно, даже переступая порог его дома, в пылу страсти и предстоящий утех, не сразу замечаешь такого питомца, но на утро-то… Хотя, если не ходить дальше спальни и ванной… Клэр вдруг стало интересно где он его держит и какой вообще его мюнхенский дом.
- А ты его где держишь? Он не опасен для окружающих? Я не очень разбираюсь в представителях фауны и флоры. – Клэр отпила еще кофе, отвернувшись к балкону. – Кто ж его кормит, пока ты тут развлекаешься?
Представить себе, что его обслуге еще и пауков кормить приходится, она аж содрогнулась. Нет, ее лично пауки не пугали. Клэр вообще довольно спокойно относилась ко многому. Но большинство же нормальных людей при виде пауков, змей и прочих гадов испытывают то страх, то отвращение. Нормальных! Она подняла глаза на шведа. С виду он вроде нормальным казался. Он что, доплачивал за уход за своим любимцем?
- Знаешь, я хочу с ним познакомиться, - честно призналась Клэр. – Но скорее затем, чтобы лично убедиться в его существование.
Она усмехнулась и отошла от балкона. Поставив чашку на столик, Клэр села на край постели и подсмотрела на Хьюго снизу вверх. Осознание того, что за живность он дома держит, происходило крайне медленно. Да, такое лучше увидеть живьем. Возникло желание, схватить ключи от машины и рвануть в аэропорт за билетом на ближайший рейс до Мюнхена. Наверно, ее тоже можно было не причислять к нормальным, как и шведа, держащего дома паука с ладонь. Только Клэр же честно признавала, что не совсем вписывается в рамки, установленные обществом.
- Ха, паука…
Она откинулась, уперев руки в не застеленную постель, и улыбнулась шире, а потом даже рассмеялась. Смех ее был тихим и быстро исчез, лицо вдруг стало серьезным.
Для нее было многое странно из того что делал, что говорил он. Родился в Швеции и вроде бы любит свой дом, но живет в Мюнхене с пауком. Не питает особой любви к искусству, но занимается им в отместку. И…
Клэр нахмурилась и закинула ногу на ногу, оценивающе разглядывая шведа. И что он делает в ее номере здесь? Зачем вообще приехал во Францию? Зачем засыпал ее цветами? Зачем сел к ней в машину, согласившись на три дня… Что все ради желания одержать верх и доказать, что весь мир у его ног?
- Я была в Швеции лишь раз, проездом, - сказала она, потеряв интерес к пауку. – Почему ты живешь в Мюнхене?
Ей вдруг подумалось, быть может, показалось, что он бежит не от дома на острове и не от призрачного маяка, не от шторма. Возможно, следовало иначе вопрос построить. Спросить, от кого он бежит. От родителей, которые заставляли его делать совсем не то, что ему хотелось? От той жизни, которой жили они и не хотел жить он? Он же и так, в общем-то, ей сказал, только она не услышала с первого раза. Или ей так показалось сейчас? А может, хотелось видеть иного шведа, который вырисовывался под маской эгоистичного и избалованного потребителя, оценивающего все из соотношения цены и качества.

Она действительно мало что понимала не только в пауках, а вообще в представителях живого и не очень мира. Можно было смело сказать и не ошибиться, что знания и интересы ее были ограничены лишь творениями рук человеческих. Наверно правильно он заметил еще в Мюнхене, что она живет в ограниченном и замкнутом мире. Только сожаления никакого не было. Это был ее мирок. Ее и Грегори. А теперь она пускала в него шведа и делала довольно бесцеремонные попытки войти в его мир. Он не сопротивлялся особо, что было несколько странно.
Клэр улыбнулась тому, что вновь оказалась права, но улыбка ее быстро сошла на нет. Взгляд оставался серьезным и задумчивым. Она так ушла в свои мысли, что вздрогнула, когда его рука коснулась ее колена.
- В Мюнхен? – Переспросила она, хотя отлично слышала и даже суть понимала его слов.
Клэр поднялась с кровати и вышла на балкон. Она прикурила и затянулась, а потом развернулась к шведу. Это было так же просто, как ее приглашение прокатиться по Франции. Три дня на ее территории… А сколько на его? Она вновь затянулась и нахмурилась, а потом качнула головой. Нет, так вот просто полететь в Мюнхен Клэр не могла. Мало того, что она отца внезапно бросила аж на три дня, когда и так персонала не хватало, так еще и… В Мюнхен?
- Я не могу сейчас полететь в Мюнхен, - решила она сказать относительную правду. – Три дня вне салона уже через чур. Отец не справится один. Мы многих отпустили в отпуск. И…
Клэр посмотрела на Хьюго. В Мюнхен. В его дом не доступный для большинства. Какого большинства? Знакомиться не с родителями, а с пауком. Она затянулась, улыбнулась и качнула головой. Волосы упали на лицо и Клэр привычным жестом откинула их назад.
- Я хочу полететь в Мюнхен, - продолжила она. – Хочу познакомиться с твоим пауком. Но…
Клэр потушила сигарету. О каких «но» она говорит? Войдя в комнату, Клэр обошла кресло и как прошлой ночью, опустилась на его колени, обхватив за шею.
- Я хочу, - тихо шепнула она, ему на ухо и коснулась губами виска. – Но мы планировали погулять по городу. Скоро уже полдень.
Клэр чуть отстранилась, заглядывая ему в глаза.
- Хьюго, я…
Я до глубины души тронута? Что еще говорят в таких случаях? В обморок упаду от откровения?
В такие моменты Клэр ощущала себя неполноценной. Она совершенно не умела говорить нужные слова в нужный момент. Она смотрела ему в глаза и не знала, что сказать, на его приглашение. Возможно, ей ошибочно кажется нечто большее за банальным приглашением в другую спальню? Так она же его первая пригласила.
Клэр подалась вперед и поцеловала его, потому что никаких умных и трогательных фраз на ум так и не пришло. А говорить с ним в такие моменты, как она всегда говорила с Грегори стихами, цитатами и образами… все равно, что на иностранном, ему не ведомом языке.
- В Мюнхен? – Вновь переспросила она и даже нахмурилась.
Ей точно не послышалось и не показалось. Они впервые друг друга увидели неделю назад, тут же сцепились, а потом… потом неделя цветочной войны с издевательскими записками… одно свидание, много часов в машине, обед, бутылка вина и постель, завтрак и приглашение в его дом… А завтра что?

Клэр соскользнула со шведа и улыбнулась.
- Минут десять дай мне, что б собраться, - сказала она и распахнула гардероб.
Погода была жаркая. Она бы осталась в сарафане, но уж очень не любила юбки и платья. Любые, даже самые удобные на первый взгляд, они стесняли и ограничивали ее движения, постоянно заставляя думать, как сесть, как встать, как шагнуть.  Довольно быстро она остановила свой выбор на светлых бриджах, скинула через голову сарафан, опуская наличие шведа за спиной и прочие формальности. Предполагая, что его явно не смутит открытая демонстрация ее кружевного нижнего белья. Без спешки, Клэр натянула бриджи и села на край постели с босоножками из тоненьких ремешков.
- Через неделю? – Вернулась она к прежней теме, застегивая босоножки. – Или даже через две? Мы так и будем проводить три дня тут, три там с перерывами в неделю или две? Это нормально?
Клэр выпрямилась и подошла к шкафу. Она сняла с вешалки рубашку нежного сиреневого цвета и обернулась к Хьюго. Накинув ее на плечи и не спеша застегивать, Клэр шагнула к зеркалу, ища взглядом свою расческу.
- А если вдруг мне, - она обернулась к нему и нахмурилась. – Не знаю, какие для тебя приемлемы отношения. Но если вдруг мне захочется тебя видеть прям немедленно? Если я уснуть не смогу пока тебя не услышу или не увижу? Если… Если аппетит потеряю на вторые сутки без тебя?
Клэр забыла о расческе и принялась застегивать рубашку, стоя к Хьюго лицом. Но не глядя ему в глаза. Она себе вообще смутно представляла отношения на два города. Это же не улицу перейти, чтобы позавтракать вместе. Это же не закажешь такси посреди ночи, потому что вдруг возникло желание проснуться в одной постели утром. Это огромное расстояние и если она ведет тихий и замкнутый образ жизни рядом с отцом, то он… Клэр замерла на нижней пуговице и подняла глаза на шведа.
Ей почему-то все происходящее показалось смешным. Он зовет ее в Мюнхен, обижается на ее реакцию, она говорит о каких-то отношениях. Они же знакомы чуть больше недели. Да, ей то свойственны длительные отношения. Нет, она не рассматривает каждого своего мужчину как потенциального супруга и отца детей, но и не скачет из одно постели в другую по настроению. Клэр любит стабильность, ясность и конкретику в отношениях. Ее не интересуют материальные блага, фамилии, статусы и положения. А что нужно, что интересно ему?  Роль глупой и доверчивой девочки живущей в иллюзиях и в ожидание внимания шведа ей вовсе не нравилась.
- Я не о том говорю, - оборвала она тему и направилась в ванную комнату.
Да, расческа, кажется, там лежала. Закрыв дверь, Клэр на мгновение забыла зачем пришла. Она действительно не о том говорила ему. Забегала вперед, требовала от него уже чего-то более определенного, чем развлечение на три дня. Но он же сам только что позвал ее в свой мир. Сам же сказал, что хочет видеть ее в своем доме.
Она медленно провела расческой по волосам, глядя на свое отражение. В его галереи были совсем иные женщины. Выше ее полголовы, яркие, бросающиеся в глаза, доступные и не обремененные таким количеством знаний и требований. Еще сутки и он улетит в тот свой мир, а она останется среди своей старинной мебели, картин, ваз и подсвечников. В ограниченном, замкнутом мире с книгами и отцом. Клэр чуть тронула ресницы тушью, припудрила лицо и нанесла блеск для губ. Немного помедлив, она вернулась в комнату и улыбнулась шведу.
- Идем гулять…

На краткое мгновение, Клэр замешкала на пороге. Он не услышал ее, не придал значения ее словам и перевернул все сказанное. Нельзя сказать, что она была удивлена или разочарована. Нет. Но все же надеялась. Его аргумент, превращенный в шутку, не убедил. А вот вопрос…
Закрывая номер, Клэр бросила на шведа быстрый взгляд. Конечно, она бы не переехала к нему в Мюнхен, но и он бы все там не бросил ради нее. Но, с другой стороны, почему именно она должна была все бросать ради него? Ей совершенно не понравился этот подход.
- Я к тебе? – Переспросила она, не испытывая особого желания развивать тему.
Хотя, почему ее не развивать? Она хмурилась, уходя в свои мысли, когда оба вышли из отеля. Честно говоря, гобелены, улочки и домики ее сейчас мало интересовали. А вот его слова очень даже.
Можно было бы взять машину и объехать весь город за час, а потом вернуться к теме их отношений, но Клэр решила устроить ему пешую прогулку и продолжить по дороге. Она повела его по улице, на которой стоял отель, к центру города.  У нее не было желания взять его за руку и изображать влюбленную пару на прогулке. Слишком задели его слова.
- Почему? – Спросила она, видя необходимость дать пояснение своему неопределенному вопросу. – Почему я должна так кардинально менять свой образ жизни и переезжать в Мюнхен? Ведь мне придется оставить здесь не только то, чем я зарабатываю. Я могу и там открыть антикварный салон. Опыт, знания и некоторые связи вполне мне позволяют это сделать.
По сути, она могла и Англии это сделать, когда была возможность остаться там и построить свою жизнь с нуля. Тем более, что причин там остаться именно там и заняться «строительством» было куда больше чем сейчас. Сколько они знают друг друга? Чуть больше недели? А лондонский роман ее длился чуть больше года, когда было сделано предложение?
- Мне придется бросить семью ради тебя, - сказала она, не глядя на него.
Возможно, ему это было сложно понять. Возможно, он надеялся, что именно отец и удержит ее в Париже, не дав разрушить его образ жизни в Мюнхене. Клэр почему-то подумалось сейчас, что она уже проиграла шведу и по сути дала ему все чего он хотел, но сама так ничего и не получила взамен. А чего она от него хотела? С ее стороны вообще глупо было чего-то хотеть от Эстерберга. Чего-то стабильного, постоянного, а не одноразового и мимолетного. Он скорее всего не был даже способен на такое.
- Ты же можешь открыть третью галерею в Париже, - продолжила она. – Ведь  первая вполне себе существует без твоего ежедневного присутствия там. Тем более, ты сам говорил, что для тебя эти галереи и занятие искусством в целом лишь форма протеста. А здесь ты можешь заняться чем-то другим, что тебе более интересно, повзрослеть и перестать тратить время на акты юношеского самоутверждения.
Клэр наконец повернула чуть голову и посмотрела на шведа. И какого ответа она ждала от него? Что он тут же согласиться с ней, бросит все там, соберет вещи и примчится сюда? Даже все сказанное только что вполне могло выглядеть в его глазах как женская провокация с попыткой настоять на своем. Отчасти это так и было, хотя Клэр вкладывала в свои слова более глубокий смысл и ожидала более серьезных ответов от него.
Они пересекли бульвар, подойдя к центру Бона, но Клэр совсем не придала этому значения и не посчитала нужным переключить его внимание на экскурсию по городу. Она ничуть не сомневалась, Грегори уже рассказал ему, что Бон является довольно старым торговым городом и еще со средневековья неофициально считается винной столицей Бургундии. Что его архитектура сохранилась наиболее хорошо в этом регионе и сейчас довольно красноречиво демонстрировала себя им. Она, конечно, не рассчитывала, что он без подсказки увидит влияние фламандской культуры, привнесенное сюда из Бельгии и Голландии.

Клэр, молча, шла рядом, слушая шведа. Третья галерея. Занятость в Париже. Время. Он говорил все то, что обычно говорят в таких случаях. Только она не испытывала тех чувств, которые положено испытывать слушателю сейчас. Галерея? Париж? Время?
Девушка взяла его за руку и шагнула в сторону, уводя от толпы туристов, от мыслей и слов только что сказанных. Ее ладонь легла на холодный камень, из которого была высечена колонна. Клэр закрыла глаза и приложила его ладонь к камню, рядом со своей.
- В этом не надо разбираться, - шепнула она. – Это надо чувствовать. Холодный камень, которого касалась рука мастера. Когда это было? Более пятисот лет назад? Мастер давно умер, возможно, не увидев окончания строительства. А его творение еще живо. Пятьсот лет эта колонна подпирает высокий, тяжелый свод.
Клэр открыла глаза и указала шведу на ближайший оконный проем, через который лился дневной свет, окрашенный кусками цветного стекла.
- Почувствуй этот свет, - сказала она и развела руки в стороны. – Посмотри на это! Да вся Европа застроена соборами подобными. Чем они отличаются? Незначительными деталями? Местом постройки? Историей?
Клэр вопросительно приподняла бровь и опустила руки, глядя шведу в глаза.
- А чем люди отличаются друг от друга? Я отличаюсь от тебя так же как кельнский собор от парижского. В этом не нужно разбираться. Это просто нужно видеть, чувствовать и понимать. Принимать таким как есть. Восхищаться. Любить. Оно не вечно, но прошло сквозь время и достойно хотя бы уважения.
Она шагнула в сторону и вновь коснулась колонны, взгляд ее скользнул по камню, губ коснулась улыбка.
- Нигде не сохранились имена людей, которые не одно десятилетие трудились над возведением этого собора. Мы знаем лишь для кого он возводился. И эти стены, этот свод пятьсот лет спустя дают лично тебе спасение от жары и духоты. Смысл вовсе не в архитектурных элементах отличающих один стиль от другого. Суть в этом камне. Душа его в этом свете, проникающем сквозь витраж.
Взгляд ее резко стал серьезным и даже холодным. Она убрала руку, глядя на шведа.
- Я вовсе не хочу, чтобы ты ломал себя и отказывался от привычной жизни. Мне не нужны жертвы во имя высшей цели. И я не уверена, что смогу ответить тебе тем же. И не хочу потому мучиться от чувства вины и лгать тебе сейчас тоже не хочу.
На мгновение Клэр замолчала и качнула головой, разглядывая его лицо.
- Я лишь спросила, Хью, - напомнила она.
Клэр развернулась и пошла прочь. Возможно, он никогда не научиться понимать ее и слышать то, что она говорит, а не то, что он хочет услышать. Пусть она сама начала этот разговор, но он первый остановил ее и не дал уйти. Он добивался ее внимания и просил шанс. Она дала ему все, что он просил - шанс, внимание, ужин, поцелуй и даже больше. А что получила? Ты же понимаешь, не вдруг и не сразу.
Девушка вышла под палящие лучи солнца и остановилась, глядя на другую сторону улицы. Она прекрасно понимала, что ничего не бывает вдруг и сразу. Да и не просила его не о чем таком…