- Стас? – он хмыкнул, поведя плечом. – Уже Стас? Не зверёныш, не щенок и даже не дерево? - резко отойдя от двери, сел на софу, положив ногу на ногу. – Ладно, спасибо и на этом. Может, назовёшь своё имя, раз уж ты знаешь моё?
Юноша привалился к спинке дивана, разглядывая стоявшего у стола мужчину так, как будто видел его в первый раз.
- Что ты хочешь, американец? И какие гарантии обещаешь, что Георг не придушит меня сразу же, как я выйду за эту дверь. И твоя свобода, - в голосе явственно прозвучала горечь, - что я буду делать с ней? Без денег, без документов, без всего? Что ты можешь дать ещё, кроме пустой свободы и возможности сдохнуть от голода под первым же забором, а?
Он подался вперед, раздвигая ноги и опираясь на колени руками, пристально глядя на клиента, как будто хотел что-то прочитать в чужих глазах. Однако грудь начала жечь бешеная надежда, что вот он – шанс, который Стас так давно ждал, ради которого жил и пытался не сойти с ума.

«Жильё, деньги… Вот он, шанс!»
Проследив взглядом упавший рядом с ногами галстук, Стас презрительно приподнял брови: он, чего, ещё и одежду ловить должен?
- Заманчиво, - хмыкнул, поднимаясь с дивана. – Красиво поёшь, американец, даже не фальшивишь. Но ты явно плохо слышишь, я спросил, как тебя зовут, и что ты от меня хочешь? В одни ворота не играю.
Юноша  медленно прошёлся по комнате и остановился напротив клиента, взглянув на него прямым открытым взглядом. Можно ли тому верить? И если да, то, что ждёт бордель в ближайшее время и его самого? То, что американец не полицейский и не руководитель церковного хора для мальчиков, было очевидно, но не произойдёт ли так, что выбравшись из одной канализации, он попадёт в другую. И никто не дал гарантии, что в другой клоаке будет пахнуть вкуснее. Задумчиво закусив губу, Стас думал. Тишина окружала, давила и немного пугала. Что делать?
«Рискни, - нашёптывало в голове, - что ты теряешь? Это всё равно не жизнь…»
- В знак маленькой благодарности за то, что не стал меня трогать после приступа, - наконец разорвал он молчание. - Георг никто, он пешка, с его мнением не считаются и используют как пушечное мясо. Но я знаю, когда и где будут серьёзные люди, стоящие за ним. Я готов помочь, но мне нужно что-то большее, чем одно твоё слово, которое так легко нарушить. И ещё, - проскользнули в тихом голосе рычащие, угрожающие нотки, а в глазах появилась тень того, кого так и не выбили цыгане, решив проблему проще, убрав странного мальчика из табора, - если ты меня обманешь, даже мёртвым найду и оторву голову.
Это не было бравадой, или попыткой запугать, Стас просто очень спокойно констатировал очевидный ему факт.

- Виктор, - задумчиво повторил он. – Или Босс, - и, внезапно улыбнувшись, протянул руку, - Стас Батори, рад знакомству.
«Информация».
Конечно, у кого информация, тот и играет музыку. Сколько мог выложить Стас? Много или мало? Всё зависело от того, что надо было знать клиенту, юноша мог помочь всем, или оказаться совершенно бесполезным.
- Расскажу всё, что узнал и услышал за эти годы. Назову несколько очень громких имён, пару настоящих имён, даже один адрес, запомнил, когда нас возили туда, - воспоминания вернулись очень некстати, заставив больно закусить губу, до крови. Резко тряхнул головой, отгоняя мысли. – А самое главное, я знаю кто, когда и во сколько точно будет здесь, в этом клубе. И ещё я знаю, как сюда пройти очень незаметно.
Тогда Стас почти сбежал, остановила решётка на дверях, которую так и не получилось открыть. Но вряд ли решётка окажется препятствием для такого серьёзного человека, за которого выдает себя американец.
Легкое касание к губе вернуло юношу на землю. Отдёрнув голову, чуть отвернулся, уходя от пальцев клиента.
- Тебе придётся скрепить договор кровью, - бросил, поворачиваясь спиной и медленно расстёгивая пуговицы на рубашке. – Оставь хозяина мне! Георг слепой идиот, за шесть лет я научился его разводить как новорожденного котенка! Жестокий эгоистичный ублюдок, самоутверждающийся за счёт слабых! - злобно прошипел Стас. – Но ужин заказать тебе придётся, - он скинул с плеч рубашку, задерживая ткань пальцами. – И когда его принесут, постарайся, чтобы охранники увидели, как ты развлекаешься, - пальцы разжались и простой чёрный хлопок упал к ногам.
Слегка напрягшись, вытянул руки назад, для наручников. Огромный рубец наискосок, через всю спину, и несколько мелких от страшных ударов кнутов только-только затянулись, и юноша просто стеснялся шрамов.
– И, - чуть запнулся он, - закажи фруктов, пожалуйста,  - почти прошептал Стас.

Отредактировано Стас Батори (2012-02-14 02:09:32)

- «Крыша» будет через два дня, - пожав плечами, начал выкладывать информацию Стас. – «Крыша», партнёры и ещё куча извращенцев. Послезавтра привозят товар, - не сумел скрыть отвращения в голосе, - новых мальчиков и кое-кого из работающих здесь.
О том, что владелец обещал выставить его самого на торги, юноша промолчал. В любом случае он собирался решить эту проблему любым способом, включая самым последним, если будет совсем  плохо. Но прежде чем резать вены украденным стеклом, надо было пройти все имеющиеся пути, например, сделать ход американцем.
- Планировку особняка нарисую и здесь есть чёрный ход, которым никто не пользуется. Очень тесный и даже не знаю для чего предназначен, возможно, в прошлом это был потайной выход, или лаз для контрабандистов, особняк очень старый. Но по одному вы пройдёте. Здесь двенадцать постоянных охранников с оружием, во время аукциона их число увеличится, но зато все будут отвлечены. Семь или восемь собак, я точно не помню. Охрана меняется по шесть человек, трое на улице, два в зале и один здесь, в комнатах.  Важно то, что охраны мало, я слышал, как Георг ругался, что партнёры пока не могут выделить людей. Если хотите развалить бордель, то вам нужно это сделать в ближайшие пару дней, до аукциона. График движения и подмены охраны я дам. Тебе такая информация нужна?
Он оглянулся через плечо, посмотрев, что делает американец. Американец, в общем-то, пока ничего не делал, мужчина думал. Стас раздражённо фыркнул и поднял чуть выше руки.
- Фрукты, - усмехнулся. – Виноград, персики, черешню и, - на секунду задумался, - клубнику, - нагло ухмыльнулся, решив, что клиент не обеднеет, заказав бедному сиротке сочных сладостей. – А руки свяжи или закуй в наручники. Когда принесут ужин, они должны увидеть, что мы тут трахаемся, а не разговариваем. И возьми стек, кнут я сейчас не вынесу, очень больно.

- У нас вся ночь впереди, я тебе за несколько часов столько интересного расскажу, надеюсь, ты прихватил бумагу или диктофон. Или собираешься всё запомнить? – спросил, обернувшись.
Руки он давно опустил, поняв, что мужчина не горит желанием его связывать. Это был первый клиент на памяти Стаса, который не бросился обвязывать его бантиками, увидев, как зверёныш сам протягивает руки. Внезапно  мелькнула мысль, что только что этот странный американец выиграл пари, ставки которого увеличивались уже несколько лет. Стас сам разрешил себя связать! Он задорно фыркнул и как-то радостно, по-детски улыбнулся.
- Ты обалденно сексуально будешь выглядеть с этой штукой, я даже почти возбудился, а если ещё расстегнуть пару пуговиц на рубашки, - юноша игриво подвигал бровями и облизнулся. – Бери широкие кожаные, а то у меня руки болят, и они так классно смотрятся, тебе должно понравиться, - Стас уже буквально мурлыкал, встав чуть изогнувшись, уперев руку в бедро. И понимая, что подобным поведением он соблазняет и провоцирует Виктора, не мог уже остановиться, что-то захватывало его разум, какое-то второе я, не поддающееся контролю. Цыгане этого боялись, все остальные ненавидели, но иногда ему казалось, что это и есть настоящий Стас, искренний и очень реальный.
- Есть хочется! – напрямик заявил он. – Ты как раз пришёл перед ужином, и я, кстати, биологию не дочитал, там самое интересное началось, тетрагибридное скрещивание гетерозигот. Обожаю генетику, - с чего-то вдруг решил поделиться с американцем своими увлечениями.
Повернувшись спиной к подошедшему мужчине, снова начал вытягивать руки назад, когда прикосновение к шраму вырвало альтер-эго из-под сознания. Злобно защипев, он развернулся и бросился на американца, хватая за ворот с такой силой, что послышался треск и несколько пуговиц упали на пол. Стас буквально вжал его в стол, практически касаясь губами губ и яростно прорычал:
- Да потому что он не собирался тогда меня кончать, но знал бы ты, сколько раз я мечтал умереть в этой пыточной! Но больше смерти хотелось его убить, и хрена два ты распорядишься насчет Георга, потому что сотрудничать буду только при одном условии: вы притащите его ко мне и я собственными руками вырву горло этому ублюдку, ясно!?

Отредактировано Стас Батори (2012-02-14 02:15:30)

Поцелуй не просто удивил, он ошеломил, заставив замереть, приоткрыв рот, и позволив чужому языку нагло скользнуть внутрь. Почему-то мягкие горячие губы американца не вызывали отвращения, а наоборот, возбуждали, и, как ни странно, успокаивали. Через какой-то момент он с изумлением понял, что начал отвечать и в глубине души даже почувствовал разочарование, когда мужчина отстранился.  Сердито нахмурил брови и поджал губы, услышав слова Виктора.
- Может я и ребёнок, но не дурак, - Стас разжал пальцы и отпустил несчастную рубашку. – Ой, - скорчив невинную физиономию, взглянул на клиента печальным взглядом, в глубине которого по-прежнему прыгали чёртики, - прости, рубашку порвал. Я не буду путаться под ногами у взрослых дяденек, но вам всё равно нужна будет помощь здесь, внутри.
Юноша развернулся и снова вытянул руки назад.
- Только сильно не стягивай, а то у меня после вчерашней вечеринки запястья очень сильно болят, кажется там что-то повреждено. И закажи уже ужин, есть хочу! 

- Ага, щаз, - процедил сквозь зубы, - нашёл портниху, и шить я не умею.
Кажется, американец начал наглеть буквально на глазах. Стоило пару минут поговорить спокойно, как он начал показывать кто в комнате хозяин. А Стас этого очень не любил.
- Всё зависит от того, что ты закажешь, - дёрнул плечом, уходя от прикосновения, - здесь же ресторан, а не забегаловка, чем сложнее блюдо, тем дольше его будут готовить. Некоторые блюда из мяса могут нести часа полтора.
Виктор заказал бифштекс с гарниром, что вызвало у юноши скептичный смешок – настоящий американец, никакой фантазии.
- Около получаса будут готовить, может минут сорок, - подсчитал время выполнения заказа.
Клиент тем временем развалился на диване, расстегнув выжившие после аварии пуговицы. На пару минут Стас даже увлекся рассматриванием полуобнажённой груди мужчины с развитыми, красиво очерченными мышцами. Как бы он не обманывал сам себя, Виктор был очень красив. Однако последние слова отвлекли от созерцания. Брови юноши полезли вверх и, кажется, даже чуть приоткрылся в изумлении рот.
«Чего? Минет? Он спятил?»
И громко расхохотался.
- Минет, - выдавил он сквозь слёзы. – А у тебя фантазии как у половины клуба,  но, чтобы её осуществить, ты забыл штучку одну важную взять, - и, взглянув на клиента, вновь согнулся в хохоте. – Правда, если тебе не жалко достоинство, вперёд.

- Идиот! - разозлился Стас. – Ты вообще слушаешь, что тебе говорят? Или тебе на румынском надо сказать, чтобы дошло?
Иногда взрослые были невыносимы в своём самодовольном чувстве превосходства над теми, кого считали ниже себя: по возрасту ли, по уму или статусу. Может этот Босс и был великим главарём какой-то мега-крутой организации, но здесь, по сути, он был никем. И, похоже, считал Стаса то ли тупой шлюхой, то ли безголовым ребёнком.
«Бесит!»
Он быстро подошёл к сидящему мужчине и неловко опустился перед ним на пол, осторожно ставя вначале одно колено, и с трудом - второе, которое после вчерашнего бурного вечера вспомнило травму и болело всё сильнее. А уж помощи от этого куска льда точно не дождёшься, потому что все его фразы о боли явно ушли в пустоту. Хотя, чего он ожидал, что его тут оближут и залюбят? Даже родные родители бросили, а у американца одна проблема: развалить бордель, и Стас для него не более чем тупое орудие. Начало закрадываться сомнение, что Виктор сдержит обещание, ведь проще сдать его в очередной бордель или вообще закопать в ближайшем лесу.
Сжав пальцы в кулаки, вонзая ногти в кожу, он успокаивал свои чувства, запрещая хоть единой эмоции прорваться сквозь стену спокойного разума. Почувствовав, что самообладание вновь вернулось в его мозги, а подсознание убралось туда, где было ему место, он вскинул голову и взглянул в глаза Виктору прямым холодным взглядом.
- Слушай сюда, американец, - на румынском сказал Стас, - можешь считать себя самым крутым в этой комнате, не собираюсь с тобой членами меряться, но ты здесь второй раз, а я живу уже шесть лет. Последний раз меня заставили добровольно делать минет пару лет назад, после этого никто не рискует мне ничего совать в рот без специального расширителя, который челюсть не даёт захлопнуть, потому что даже смерть кусачей твари не восполнит потерю достоинства. Поэтому мы делаем следующим образом: твоим, и нас обоих здесь же пристреливают на месте, чисто для профилактики, или ты уже послушаешь меня, как бы противно это не было.

Он закатил глаза и мысленно досчитал до десяти. Не тем они начали сейчас заниматься, и Стас понимал, что если не даст этому американскому ослу то, что тот хочет, всё может очень грустно закончится. А умирать не хотелось очень сильно.
- Заткни рот кляпом, - равнодушно начал он, забивая гнев глубже, - привяжи к раме и ударь пару раз стеком. Остальное я сам сделаю. Боги, - буркнул он, - сколько проблем из-за ужина. Они зайдут и выйдут. Если ты уж такой сильный противник битья детей, хотя бы просто возьми его в руки!
Гнев вновь начинал вырываться наружу. Неужели этот самодовольный хмырь не понимал, что никто не поверит, если он здесь будет из себя святую мать Терезу изображать. Внезапно в голову нагло влезла совершенно идиотская идея, которая бы Стасу не пришла никогда в жизни, но он уже привык, что половину его поступков определяло что-то, и совсем не разум. По губам скользнула хитрая усмешка, а в глазах запрягали бесенята.
- А это, чтобы тебе легче было войти в роль, - прошептал Стас и, резко подавшись вперёд, вскочил, не обращая на боль в колене, и вцепился зубами в обнаженное плечо клиента, прокусывая кожу почти до крови.

Тяжелая рука вцепилась в волосы с такой скоростью и силой, что он успел только тихо рыкнуть от боли, как уже оказался на ногах, а американец тащил его к раме. Внутри взвыл от восторга, почувствовав прикосновение мускулистого молодого тела, и желание, резко хлестнув по отсутствующим мозгам, заставило лизнуть мужчину куда-то в район губ, пока тот связывал его.
Но влечение очень быстро сменилось совершенно другим чувством, когда Стас оказался полностью обездвиженным на огромной крестовине. Страх, паника, ужас затопили всё, и он дёрнулся, пытаясь вырваться, но это было невозможно.
"Идиот, дурак, кретин!" – вопило в голове, заглушая какие-то слова, которые говорил клиент.
Как можно было быть таким легковерным, как можно было поверить, решить, что есть шанс? Его никогда не было, не будет, и сейчас он сам целиком и полностью виноват, что оказался в этой ситуации!
Из прокушенных до крови губ вырвался дикий вопль, и Стас забился, пытаясь разорвать оковы. Резкий огонь в повреждённом запястье чуть успокоила мозги, и разум получил возможность вернуть своё правление, воспользовавшись давно узнанной лазейкой – болью. Он стал вырываться с большей силой, стараясь как можно сильнее травмировать запястье, пока дикая, страшная боль не прочистила мозги и дала возможность подумать.
Последнее время ему казалось, что он сходит с ума. Контролировать свои эмоции становилось всё сложнее и было не понятно, что являлось причиной:  больное детство в таборе, извращенная юность в борделе, или гормональный всплеск, вкупе с половым с созреванием. А может всё вместе. Но настроение менялось со скоростью мелькающего в окне скоростного экспресса пейзажа.
Закусив губу, глухо застонал от боли, запихивая всё ненужное вглубь, в подсознание, ставя мощную преграду и не давая ничему вырваться наружу. Абсолютно ничему.
Стас поднял голову и взглянул на Виктора спокойным безразличным взглядом.
- Дверь открой, американец, - сказал он ледяным голосом со стальными нотками, от которого даже Георга иногда бросало в дрожь. – А то весь концерт впустую пройдёт. 

- Нет, - глухо ответил, глядя куда-то в пустоту. Мозг явно отключался, потому что он почти не видел, что делает американец. Только мягкий и спокойный голос удерживал сознание, заставляя говорить. Разум вцепился в этот голос, тупо и чётко отвечая на конкретный вопрос . – У меня болит колено, спина и запястье левой руки. Кажется вывих, - равнодушно сообщил он. – И мне не нравится эта поза.
Судя по отдалённо долетающему звуку, в комнату кто-то зашел и вроде говорил с клиентом. Непонятный звонкий стук заставил напрячься, потом он понял, что это, скорее всего, посуда.
Язык вновь прошёлся по губам, слизывая постоянно выступающую кровь. На место бушующему шторму пришёл мёртвый штиль, Стас соскальзывал всё глубже и глубже в пропасть и, кажется, впервые в жизни безумие уже смотрело в его глаза.
- Странно, - слова не хотели вспоминаться и путались два языка: английский и румынский, - не напрягайся, у меня уже ничего не болит, и мне вполне удобно. Только хочется спать.
Он откинулся назад на раму и закрыл глаза.
"Оставьте уже все меня в покое…"

Кажется, его отвязали, потому что тело обрело свободу, и он почувствовал под собой мягкую поверхность.
- Кровать, - прошептал, пытаясь завернуться в плед, что плохо получалось, потому что его постоянно тормошили, и как сквозь вату доносились какие-то слова. Стас напряг слух.
"Посмотреть? На кого? Зачем?"
С трудом рассмотрев говорящего, он наморщил лоб.
- Ты кто? – прошептал, облизнув губы.
"Американец", - услужливо буркнуло в голове.
- А да, точно, - ответил сам себе, - это же Виктор. Отвали от меня, - хрипло выкрикнул мужчине, который что-то пытался сделать с его рукой, - не нужно, просто оставь в покое!
Пользуясь, что Виктор отвлекся, резким ударом скинул того с кровати, отвоевав руку, и упал на подушки, сворачиваясь в клубок и накрывая собой измученное запястье.
- Я всё расскажу, - бесцветным тоном сказал он в подушку. – Нарисую схемы и напишу все графики смен охраны. Берите и проваливайте, чтоб я не видел вас больше! Просто не забудьте сказать вашим громилам, чтоб они не пристрелили меня, когда будут здесь всё рушить.
"Держись Стас, осталось совсем чуть-чуть, ты всегда справлялся и сейчас справишься".

"Ужин. Ужин. Ужин…"
Уткнувшись в подушку, он повторял это как заклинание, пытаясь вытащить разум оттуда, куда тот забился, испугавшись эмоциональной вспышки.
"Плюнь ты на этого американца, воспользуйся им и беги".
"А если он не врёт?"
"Ага! Прямо увидел тебя и весь растёкся от умиления. Такие люди не испытывают ни жалости, ни сострадания, ничего. Ты ему никто".
"Я устал. Устал быть один".
"Ты всегда будешь один, смирись. Тебя бросили родители, продали цыгане, даже хозяин борделя спит и видит, как избавиться от тебя".
"Я рискну".
"Ну и кретин!"
Как всегда, разговоры с самим собой, может, и напоминали развитие шизофрении, но успокаивали и приводили мысли хоть в какое-то подобие порядка. Тело начало мелко трясти, что было неудивительно, после таких психов его всегда колотило от выброса адреналина, но, к счастью, это не было похоже на предыдущий приступ, такое проходило быстро. 
Медленно поднялся, садясь на кровати и подтягивая ноги к себе, обняв их руками и положив подбородок на колени.
- Голоден, - слабо улыбнулся, - только тебе придётся порезать мне мясо, запястье болит слишком сильно.
Какими бы мотивами не руководствовался американец, тот был прав – запястье надо было перевязать, и глупо отказываться от помощи, если тебе её предлагают.
- Старая ведьма в таборе называла это " fiară", - он снова говорил по-английски, но это слово предпочёл на румынском, - "зверь" вырывается из твоей груди, вот что она говорила. Она же научила контролировать его с помощью боли, но, как видишь, помогает не сильно здорово. У меня плохо получается контролировать эмоции и иногда они берут верх, тогда я веду себя неадекватно. Цыгане считали меня одержимым, Георг думает, что я сумасшедший, но раскошеливаться на психиатров не спешит, а я не знаю что думать. Но мы же здесь не для того, чтобы обсуждать проблемы моей психики, - Стас протянул мужчине левую руку, чтобы тот смог перевязать запястье, - давай к делу, что ты хочешь узнать в первую очередь? И передай персик, пожалуйста.

- Зачем?  - пожал плечами Стас. – Я не хочу с тобой говорить, не люблю делать бесполезные вещи, поэтому смысла не вижу. Спасибо, - поблагодарил, оценив почти профессиональную работу по перевязке.
Зачем американец с ним возится? Пытается добиться расположения своей добротой? Так юноша уже согласился помочь всем, чем сможет. Стас не верил людям, не верил в альтруизм, в сострадание, он считал, что каждым поступком люди просто добиваются желаемого. Поэтому действий Виктора не понимал.
- У меня запястье вывихнуто, а не зубы, - рассмеялся, забирая персик. – Благодарю, - пробормотал, откусывая сочный плод, - обожаю фрукты, но нам их очень редко дают, - слизнул сок с ладони, и стёр сладкие капли с губ, облизывая пальцы. Изредка в нём просыпался невежественный цыган,  и он начинал вести себя слишком естественно.
Доев персик, тщательно обсосал косточку и сожалением положил её на поднос, накалывая на вилку мясо.
- Poftă bună.  Ты не будешь? – спросил, жуя. – Здесь потрясающе готовят мясо.  И хватит вести себя со мной, как будто я болен, у меня всё в порядке. Уже. Не нуждаюсь в душещипательных беседах, но если ты уж очень хочешь потрепаться, желание клиента – закон.
С самообладанием возвращались язвительность, непокорность и цинизм. Иногда ему казалось, что он вообще не умеет вести себя как нормальные люди. Только биться в истериках или злобно огрызаться. Правда, ещё он умел замерзать.
- Не люблю алкоголь, особенно если тебе его заливают в горло, но не будем о грустном. Вообще я люблю сок, вишнёвый. И чай. Чёрный крепкий сладкий чай.
С едой приходил аппетит, и Стас почувствовал, что страшно проголодался, пока возился с американцем. Тем более растущий организм требовал энергии, и он буквально смётал всё с тарелки.