Пустошь всегда подвергалась настойчивым атакам извне. Часто это бывали всплески самой Пустоши, жаждущей возвратить себе целостность и вернуть себе полное равновесие, нарушенное однажды созданием Ада и тем, что Создатель покинул своих детей уснув, возможно навсегда. Но суть её тревожили не только труды Строителя и его старания по поддержанию целостности мира Дьяволов, но и силы приходящие извне. Ведьмы, Колдуны.
Застывший в своем бесконечном безвремении Натаниэль проснулся, вечные льды тускло сияли в отсветах гибнущих в Адских чертогах душ. Очнувшись в покоях дворца Дяди, юноша смотрел вверх, над собой, вглядываясь в узорчатый свод ледяного дворца Их Повелителя. Чертоги Люцифера были велики, временами в них можно было потерять счет времени, а еще, они ближе всего находились к Живым. Отсюда он мог слышать все. Слышать и видеть, как делал это Его Создатель.
Огненными всполохами, краткими мгновениями вспыхивали души Колдунов прорывающихся через завесу Ада. Демоны никогда не мешали смертным попадать в Ад, они пожирали неудачников, а тех, что были умнее - вербовали в свои ряды, позже пуская на прокорм безудержной Пустоши.
Но он не случайно вслушивался в эти краткие вскрики падающих звезд. Ему не интересны были люди, не интересны были их души или вербовка. Он искал Ту лишь душу, которая из столетия в столетие заставляла его повторять один и тот же путь. Душа, которая раз за разом проходила весь путь саморазрушения, чтобы достичь лишь небес дьявольских, воздеть глаза к алым сводам проклятого неба и вновь встретиться со своим Гением.
С каждым веком это становилось все сложнее. Натаниэль с каждым столетием опасался, что больше может не увидеть своего Человека.

Его падение не было звуком ужасающим или плачущим. Он падал с ревом несущейся к земле кометы, огненный хвост из бледно-синего цвета рассекал небесный свод, когда Он падал вниз. Натаниэль узнал бы этот звук даже если бы был скован вечным льдом на Границе Пустоши, даже там, из Дальних Пределов он бы услышал этот вскрик. Поднявшись с постели он подошел к окну, вглядываясь в путь звезды.
"Леса самоубийц", - развернувшись, он пошел прочь, накинул на себя плащ, ему требовалось просить разрешения покинуть его Господина.

Дворец Люцифера был полон душ, демонов-прислуги, знаменитых генералов и именитых Дьяволов. На глаза ему попадались мелькающие знакомые энергетики, смешивающиеся в безвременье покинутого круга в сплошное цветастое марево. Он знал. что здесь всего несколько Дьяволов могли не терять своей формы, лишь те, к кому Господин Ада был лоялен. По счастью, Натаниэль был отнесен к их числу, по рождению ли или же по прихоти, он не знал, но дар этот ценил.
Остановившись пред дверями в залу, Натаниэль поклонился, он знал, что говорить ему ничего не следует, Люцифер все сам прекрасно слышит, он всегда слышал своего племянника в своих чертогах и частенько разговаривал с ним даже не встречаясь, но отдавая дань уважения хозяину дома. Натаниэль все равно подходил к этим дверям.
Князь Ада молчал.

Молчаливое присутствие Люцифера было ощутимо. Он смотрел на дверь, но не приглашал племянника внутрь. Он знал, что начинать им разговор сейчас не имеет смысла. Тем более, у него в этот момент был свой посетитель. Но и отпускать Натаниэля просто так он не собирался. Он знал, куда собрался сын Строителя.
"Дай им поговорить, но не дай Ему уйти, Натаниэль", - услышал он наконец в своей голове. Падший печально опустил к земле глаза, вслушиваясь в слова Повелителя. Было невероятно растрачивать сейчас свое время здесь, выслушивая нотации, но, если Князь его не отпустил сразу - у Люцифера были на то свои причины. Тот, что был Вратами поднял глаза на дверь, он никогда не спросит этого ни вслух, ни мысленно, но ему послышался смешок Сатаны, - "Карточный долг превыше всего, Ата. Иди".
Да уж, что-что, а карточный долг и правда был превыше всего, любого закона. Выпрямившись, сын Строителя отступил от дверей, развернулся и спокойно поторопился покинуть гостеприимный дом Дяди. Он не будет бежать, но ничто не мешает ему быть стремительным как ледяной ветер. До Садов нужно было пересечь почти три круга. Огромные двери закрылись за взмывшим в небеса ледяным демоном.

Он пожирал сбежавшую душу. Последнее время он только и занимался тем, что пожирал эти души. Когда-то он помнил, что он снова сможет с ним встретиться. Сияющий, прекрасный, единственный, светлое воспоминание в его мыслях, теплый образ в его темной душе. он должен помнить его, он должен дождаться. ведь когда-нибудь сюда обязательно упадет Колдун. Ключ к его свободе. Он сможет Его найти, кем бы он ни стал Там, где наверху все синее от невозможности поверить в жизнь, где все замерло в ожидании. Обязательно упадет. Демоны держат свое слово. Вгрызаясь в тонкий план души он кусок за куском пожирал беглеца, когда его ушей достиг звук раздвигаемых ветвей. Самоубийцы часто рыдали, стенали и выли, единожды навредившие себе при жизни они более не желали терпеть боли, но были обречены так и простоять бесплодными деревьями в этом месте. Хорошее наказание для того, кто осмелился пойти против Него.
Заглотив последний кусок, он замер, вслушиваясь. В ноздри ударил запах... живого. Уши на черной голове прижались вниз, настороженно вслушиваясь, замерев черной горой над бесплодной землей он выжидал.

Отредактировано Винсент (2012-01-04 22:42:35)

Голос живого звучал так уверенно и ... властно. Этот человек был самоуверен как Дьявол. Приподняв глаза от земли и повернув голову он с интересом разглядывал сидящего перед ним юного брюнета. Запах дурмана шел от него невероятно сильный. Опьянение, жизнь... он так давно не видел живых. настороженно он принюхался к протянутой руке, но парень не замер в ожидании разрешения. Едва увидев, что он идет на контакт, длинные тонкие пальцы колдуна коснулись его морды, прошлись по густой шерсти через скулу к затылку, разгребая густой темный подшерсток. В его касании не было ни грамма страха. Он просто не знает, что такое страх. Подняв задние лапы с земли, он поднялся и двинулся на парнишку, роняя того на спину, припечатывая к земле огромными лапами. Он изучал лицо парня по запаху, хотелось попробовать эту кожу на вкус, но когда в нос ударил запах опиума, изнутри демона поднялся утробный жестокий рык.
- Ну здравствуй, наркоман, - нет! Не колдун! Наркоман! Бывало, что наркоманы попадали в Ад, когда доза была слишком большой, когда разумный организм умирал под гнетом своего безумного хозяина, зависящего от наркотиков.Он злился, он невероятно злился. Но от рук колдуна шел запах жертвы. Он проводил ритуал? - Сможешь угадать как меня зовут?

Отредактировано Винсент (2012-01-08 09:36:22)

Самоуверенность парня могла граничить по степени только с глупостью дурака. Он совершенно его не боялся. Это обескураживало, удивляло, ведь именно сейчас, в этот самый момент он готов был его приговорить к вечному прозябанию в Аду, оборвав его жизненную нить, все еще тонко пытающуюся удержаться за мир живых.
А может... может быть он все-таки колдун? ... В любом случае контракт, заключенный здесь, в Аду с живым будет гораздо вернее того, что мог заключится на нейтральной территории живых. Сейчас он держит в своих руках жизнь этого человека. Не наоборот.
- А ты наглый, наркоман, - морда оскалилась, он улыбался, - Если ты угадаешь мое имя, ты вернешься домой... Герберт. - имя это пришло к нему просто, неожиданно легко и просто. Насколько сильно он на него был когда-то похож! Черты лица, голос, взгляд, не такой тощий, но гибкий, ладный. Он так был похож на него когда-то... Неужели?..
"Ты видел его?" - спрашивал его безмолвный взгляд, - "Видел мое Солнце?"

Черная, сожженная земля бесплодных садов покрылась бледными телами деревьев, души давно изумленно умолкли, словно боялись нарушить чей-то приказ. Дьявол спустился вниз. Главное - не спугнуть демона, Иначе колдуну не поздоровится. Он прошел ближе к тому месту, где он слышал  голоса... Договор. Он собирается заключить с человечком договор?

Волк с интересом разглядывал лежащего под ним человека. Парень, одурманенный принятыми наркотиками очень четко и ясно выделил свое желание. Он не желает возвращаться назад, его устраивает все здесь, но...
- Если угадаешь мое имя. Как меня зовут, Герберт Уэйн? - если перед ним колдун, тот самый колдун - у него есть шанс. Он должен попробовать. Тем более - далеко не за каждым человеком сюда приходит сам Сын Князя. Стоящий за ветвями ледяной Дьявол, явившийся, судя по всему, от самого Повелителя, очевидно пришел не просто так, он чувствовал угрозу, исходящую от него. Но... этот человек принадлежит сейчас ему и только ему. Он не нарушит клятвы.

Натаниэль стоял за ветвями. Вряд ли его мог видеть сам человек, но их обоих прекрасно видел сам демон. Волк узнал Натаниэля. Ему приходилось встречаться с этим духом раньше, он точно так же как Натаниэль ждал прихода Колдуна, только колдун мог вывести душу этого демона на землю, чтобы он успокоился, найдя свою смерть. Уговор с Самим. Что ж, ему придется ждать. Сам Колдун выйти из Ада не сможет.

Он вслушивался. Он вслушивался долго, четко улавливая те вздохи, которые доносились от лежащего под ним человека. В нем разлилась паника, животный ужас, сковавший все его члены, руки были слабы, но... он непреклонно опустил их на плечи. Не пытался отодвинуть или сделать еще что-то подобное. Он просто положил руки на плечи. И назвал.
Он не чувствовал ветра в этом саду с самого своего прибытия в Ад, он никогда не был без своего звериного облика здесь. Привычка быть волком взяла над ним верх, он преданным псом сидел и ждал возвращения своего хозяина. Долго, почти бесконечно долго.
Он улыбнулся, склонившись ниже.
- А ты прав, колдун. Это я, - положив большие пальцы на глаза колдуна он продолжил, - Я отдам тебе свое знание, отдай мне ответ на мой вопрос.
По щекам его катились кровавые слезы, колдун рыдал алыми слезами, когда глаза его сгорали от касания пробужденного демона. Он смотрел вглубь жизни этого колдуна, он забирал то, что считал нужным, он рвал, искал, разрывал его прошлую жизнь откапывая одному ему известное. Белое. Сияющее.
Он закрыл глаза, черные горошины пошли по щекам, роняя на распростертое под ним тело крутую, вонючую кровь. Он пал на локти, накрыв тело колдуна волной черного цвета.

Достав меч он сделал взмах, отсекая голову взывышему двойнику колдуна. Они нашли друг друга. Возможно дьявол и не узнал себя, но Натаниэль видел его. Воссоединение произошло, Размахнувшись, Дьявол вонзил меч сквозь грудь оборотня в сердце колдуна.
- Домой.

Сколько раз он уже это делал? Каждый раз приходилось делать снова и снова. Втаскивать его из этой петли. В его руках была душа, способная вернуть ему давно утраченную целостность. Одна из миллиарда душ. Единственная душа способная на это. И, тем не менее, чтобы они встретились, эта самая душа каждый раз заново повторяла свой ужасающий путь саморазрушения.
Глядя на этот наркотический бред в глазах самого ценного создания во вселенной, Натаниэль когда-то испытал ужас. С тех самых пор ощущение предчувствия не покидало его никогда. Предчувствия того, что он никогда не сможет стать собой.
Ужасающе синие глаза смотрели на него с бледного, одурманенного наркотиками и алкоголем лица. В его глазах нет отчаяния или апатии. В них даже нет обычного, довольно знакомого Натаниэлю злорадного торжества. Только страх, ужас. Тонкие бледные пальцы хватаются за голову, сжимая черные волосы, искажая красивые, правильные черты лица. Он кричит. Колдун кричит так, что легкие его выталкивают воздух быстрее, чем он успевает понять, что кричать больше нечем, связки сжимаются настолько плотно, что издаваемый им звук не слышим. Спина уходит в тугой, глубокий прогиб, искривляя тощее, запыленное тело в невероятную дугу. От перелома его спасает лишь то, что все мышцы напряглись и не дают переломить хребет своим давлением. Он даже слышит, как хрустят, вставая на свои места, затекшие или вышедшие из паза, кости, как тянется следом за движениями тела свободная, бесполезная ткань. Эта боль – не последняя. Он знает, что колдуну будет еще хуже. Он рыдает кровавыми слезами, едва находя силы вдохнуть спертый от дыма и духоты воздух, напитанный ядами, запахами выдыхающегося алкоголя, смрада курительных наборов. Вдыхает и тут же обмякает, оседая на пол не в силах кричать, схватываемый секундными судорогами, рыдающий кровью. Он заглянул в глаза смерти. Он получил глаза смерти. Натаниэлю оставалось лишь молиться, чтобы колдун никогда больше не видел своей смерти в лицо.
Руки опускаются на тощие плечи, тонкая бесплотность привлекает к себе своего колдуна.

Ледяное сияние успокаивает разогнанные горячим дыханием Ада ткани, остужает текущий в крови яд, пузырящий всю суть и плотность живого. Бледные, почти прозрачные руки скользят по спине, проникая вовнутрь материи, исчезая под ребрами, мясом, кожей, колдун задыхается. Он не может оттолкнуть от себя сияющего создания. Он едва способен прогнуться, стараясь хоть как-то избежать удушающего движения внутри, сжимающего легкие, замораживающего кровь. Но руки создания проникают только глубже, погружаясь по локти, практически по плечи , пока он не вытащил потемневшие от зараженной крови, смолы, яда руки, вытаскивая грязь прямо сквозь кожу, тело темнеет, покрываясь кровавой испариной, черной липкой пленкой облепляющей тело колдуна. Светящаяся во тьме сущность отпускает человека, поднимается, стряхивая с рук липкую грязь прошлой жизни колдуна.
- До встречи, Герберт Уэйн.