Вообще-то Эмиль был уверен, что Лион прекрасно знает, каково ему жилось эти долгие полгода. Не мог не знать. И на этот вопрос так и подмывало ответить односложно, но зато очень ёмко: "Плохо". Но поскольку журналист сам терпеть не мог, когда ему так отвечают, он решил дать более развернутый ответ.
- Хуже, чем с тобой в ту пару дней, - улыбнувшись, ответил он, оторвав взгляд от лица фотографа и теперь внимательно следя за секундной стрелкой на своих наручных часах. Теперь, когда Лион рядом, бередить старые раны не хотелось, упрекать его в уходе - тем более. Но в воздухе все равно повисало несказанное, прорываясь сквозь чуть более затянувшие паузы, словно журналист каждый раз собирался с духом, чтобы сказать следующую фразу.
- Я тогда приехал на две недели раньше, потому что... - ".. понял, что ты уже не вернешься." - не видел больше смысла там находиться. С головой ушел в работу, - "...чтобы не вспоминать." - добился кое-какой свободы в статьях. Собственно вся моя жизнь из работы и состоит. - Эмиль как-то невесело усмехнулся, понимая, что рассказывать-то толком нечего. - Хотя она позволила мне.. - "..почти забыть и почти не ждать." - продвинуться вперед в профессиональном плане. - Француз поднял, наконец, взгляд от собственных часов и посмотрел на собеседника. - В общем, эти долгие полгода были совершенно.. - "пустыми." - будничными.
Эмиль откинулся на спинку кресла. Вопросительно приподнял бровь, намекая, что теперь черед Лиона рассказывать.
- Ты еще долго был на острове?

Отредактировано Эмиль д'Эстре (2011-05-15 22:35:44)

Упоминание той самой пресловутой камеры заставило Эмиля улыбнуться. Самое начало их знакомства, безумная ночь на пляже и холодная ткань на лбу казались сейчас такими далекими, почти нереальными, забавной приключенческой повестью, плавно переросшей в серьезный роман.
Лион ловко перевел разговор в другое русло, и журналист не стал настаивать. Надеялся только, что с фотографом ничего действительно ужасного не произошло, иначе Эмиль себе этого не простит.
А вот как реагировать на благодарности, француз никогда не знал. И сейчас он слегка стушевался и принялся снова описывать пальцем круги на скатерти - как-то не привык он к таким искренним благодарностям, когда банального "пожалуйста" кажется преступно мало.
- Учитывая твою склонность к преувеличениям, готов поспорить относительно "всего", - журналист бросил взгляд на Лиона поверх очков и снова вернулся к созерцанию скатерти. - Предлагаю разделить твой успех пополам - пятьдесят на пятьдесят.
Мысли все глубже увязали в воспоминаниях. Заботливые руки, мягкий свет костра. Если постараться, негромкий гул голосов в зале и стук дождя по окнам могут сойти за шум океана, приглушенный свет ламп - за опускающиеся сумерки. И никого, только они, и это главный плюс далекого тропического острова по сравнению с центром цивилизации. Да, неплохо бы туда вернуться.
- Как тебе ужин? - вернулся он к светской беседе, чтобы реальность снова включилась, а не уступала место неподобающим мыслям.

- Нет, - покачал головой Эмиль. - В смысле, где придется, - поправился он, решив не упоминать, что вообще обедает довольно редко. - Это деловой центр Парижа, здесь столько ресторанов, так что этот вопрос обычно не стоит.
Взгляд все никак не мог определиться, где ему остановиться. Скользил по лицу, цеплялся за необычные глаза, чуть приоткрытые губы, но надолго не останавливался, потому что в этом случае расстояние между ними неуловимо сокращалось. Очерчивал линию скул, спускался под воротник джемпера, останавливался на ямочке между ключиц. Следил за движениями ловких пальцев, и Эмилю оставалось только догадываться, какой голод горит сейчас в его глазах. Но разве можно было не смотреть на него?
Темы нейтрального светского разговора неумолимо заканчивались, мысли вертелись вокруг совершенно иных вещей. Например, насколько хватит его самообладания, когда они выйдут из ресторана.
- Где ты остановился?

Эмиль прикрыл глаза и, чтобы успокоиться, попытался представить хорошо изученный им центр Парижа. Там гостиницы были все как одна фешенебельными и вследствие этого безумно дорогими, где останавливаются избалованные туристы и богатые дельцы. И именно поэтому журналист не любил центр города.
Слова чуть было не сорвались с губ, но француз вовремя прикусил язык. Такие решения не принимаются сходу, хотя предложить Лиону переехать к нему показалось сейчас самым логичным и правильным. С другой стороны, Эмиль не мог отделаться от ощущения, что все развивается настолько быстро и благополучно, что долго такое положение дел не продлиться. С третьей, испортить все совместным проживанием не хотелось, а Эмиль знал, насколько легко это сделать. С четвертой... В общем, было безумное количество за и против, но они едва ли дотягивали до желания видеть Лиона рядом и быть уверенным, что он никуда не денется. Наверное, это говорили в нем чувства, всколыхнувшиеся от этого щедрого на события дня - изумленная радость от встречи, еще невыкорчеванный страх еще одной разлуки и желание не ошибиться, - но сейчас они казались самыми верными вещами в этом мире.
Чтобы немного отвлечься от этих размышлений, Эмиль подозвал официанта и попросил пепельницу. Пошарив по карманам, вытащил неизменную пачку сигарет и зажигалку, закурил. Пара затяжек притушила разливающийся по телу жар, но привести мысли в порядок не смогла.
- Сегодня ты практически дошел до моего дома. Я живу в нескольких шагах от того места, где мы встретились, - сказал Эмиль, задумчиво стряхивая пепел с сигареты. Перевел взгляд чуть левее и заметил истерзанную салфетку, и это странным образом подтолкнуло его. - Я тебя понимаю, сам не люблю фешенебельные отели. Если захочешь, перебирайся ко мне.
Тишина, повисшая после этих слов, стучала кровью в висках. Эмиль сам был в шоке, что сказал это, но отказываться от своих слов не собирался.

Отредактировано Эмиль д'Эстре (2011-05-19 18:08:53)

Эмиль тихо рассмеялся. В этом смехе отчетливо проскальзывали нотки облегчения и даже какой-то счастливой растерянности. Он боялся, что Лион не согласиться? Он боялся, что слишком спешит? Француз и сам не мог ответить однозначно, но в такие моменты ему казалось, что все на самом деле очень просто, а он все усложняет.
Безумно захотелось снова накрыть его руку своей, согреться его теплом, в который раз убедиться, что он не спит. Вместо этого Эмиль слегка тряхнул головой, отбрасывая упавшие на лицо волосы, и затушил сигарету.
- Куда тебе столько менеджеров? - улыбнулся он, почти загипнотизировано наблюдая, как Лион ковыряет ложечкой мороженое. Несмотря на только что выкуренную сигарету снова захотелось курить. Но вместо того, чтобы совсем уж гробить свое здоровье, Эмиль попытался сосредоточиться на более насущных проблемах. Например, когда он получит Лиона в свое полное и безраздельное распоряжение.
- Как соберешь свои ставшие многочисленными пожитки, - ответил он, понимая, что теперь вряд ли будет задерживаться на работе допоздна. - и я буду тебя ждать.
Эмиль улыбнулся, потому что вдруг понял еще одну вещь. Что бы Лион не нашел в Детройте, теперь у журналиста будет отличный повод увезти его оттуда.

- Договорились, - кивнул Эмиль, все-таки доставая сигарету и щелкая зажигалкой. Мысль о том, что Лион наконец-то будет рядом настолько, насколько это возможно, совсем скоро, неожиданно опалила жаром и потребовала никотиновую дозу успокоительного.
Французу казалось, что сегодня жизнь на черновик закончилась. Пора жить набело.
Холодный рационализм, уступивший место хаотичному вихрю чувств, еще предупреждал, что события слишком форсируются, что это ненормально, неправильно, неверно. От этого чувствовался горький привкус сомнений, и по пальцам иногда пробегала легкая дрожь. Но в то же время Эмиль был уверен, не разумом, а чем-то менее рациональным, что это и вправду было неправильно, если бы рядом был не он. А с ним все возможно.
- Раньше ты путешествовал налегке, - улыбнулся журналист, глядя на Лиона поверх очков и стряхивая пепел с сигареты. Подозвал проходящего мимо официанта и заказал чашку черного кофе. - Но раз так, то помогу, конечно.
Кофе принесли неожиданно быстро. Журналист сделал глоток, хотя знал, что его жажду этот напиток утолить не способен. Пальцы требовали прикосновений. Губы пересохли. Теперь он прекрасно знал, что значит быть сумасшедшим.

Наверное, не надо было писать пост с температурой о_о прости, какой-то он несвязный вышел(
Кофе закончился как-то чересчур быстро, но зато даровал какое-то подобие душевного равновесия. Казалось, то легкомысленное безрассудство, которое успешно миновало Эмиля в годы буйного студенчества, сейчас наверстывало упущенное, кружа голову и напрочь лишая хоть каких-нибудь логичных мыслей. Временами это даже пугало, учитывая, что раньше прецедентов не было.
Чашка тихо стукнулась о блюдце, журналист поднял глаза на Лиона. Фотограф сидел с каким-то задумчиво-вдохновенным видом, полумрак ресторана мягко очерчивал черты лица, челка снова упала на глаза так, что тут же захотелось убрать ее со лба ставшим уже привычным жестом. Оказалось, ему так мало нужно для счастья - чувствовать его рядом и иметь возможность прикоснуться.
Француз слегка тряхнул головой - не о том думает, - и пока Лион расплачивался, встал из-за стола. В общем-то он не считал, что фотограф ему что-то должен, но настаивать на разделении счета пополам не стал. Так он поступал по отношению к близким людям, которых не хотел обижать. Случалось подобное довольно редко, но случалось, тогда как в большинстве случаев он не позволял никому за себя платить. Терпеть не мог чувствовать себя должником, хотя в случае с Лионом слово "должен" вообще как-то позабылось.
Накинув почти высохший плащ и кивнув в сторону двери, мол, подожду на улице, Эмиль вышел на небольшое крыльцо, вдохнув сырой после дождя воздух. Капли еще срывались с неба, но по сравнению с недавним ливнем это были пустяки. Было почти пусто, народ еще не решался выйти на улицу после такой непогоды, и после наполненного гулом голосов ресторана эта тишина показалась журналисту самым прекрасным звуком на свете. На ее фоне, наверное, голос Лиона покажется еще роднее.
Сизый сигаретный дым лениво взлетел вверх, и Эмиль улыбнулся, слыша по ту сторону двери торопливые шаги фотографа.

Милый, можно я не буду показывать пальцем на кое-кого, кто любит поступать аналогично?) Не ругайся, все уже хорошо *целует в висок*
Эмиль улыбнулся. Он даже его шаги узнает.
Он только сейчас задумался над тем, что по сути они знакомы в сумме не больше сорока восьми часов. И как вышло, что вся его жизнь заполнилась одним-единственным человеком за столько короткий (или все же длинный?) срок? Насмешка судьбы: он никогда в подобное не верил. Не искал. Не мечтал. Полагал, что не создан для такого, а сейчас сердце заходится лишь от того, что он стоит рядом, почти касаясь плеча своим.
- Боюсь, это невозможно, - Негромкий хрипловатый голос звучит мягче, почти без привычных саркастичных ноток. Тлеющий огонек сигареты отражается от стекол очков.- Я уже как-то настроился, что кофе я буду варить на двоих.
Лион смотрел на него с каким-то нечитаемым выражением. Льющегося из окон ресторана света едва хватало, чтобы угадать родные черты лица, да и Эмиль никогда не умел особенно читать по глазам, чтобы сказать, какие сейчас мысли роятся в светловолосой голове. Просто протянул руку, убрав с лица непослушную челку так, как хотел сделать еще в ресторане. И улыбнулся.
- Идем.
Горький дым медленно таял в свежем прохладном воздухе.

Отредактировано Эмиль д'Эстре (2011-06-02 03:11:14)

Во всех)
- Думаю, мы еще наживемся в отелях, - ответил Эмиль, оглядывая великолепный, роскошный, но какой-то обезличенный номер. Единственный индивидуальный штрих - сумка (кажется, еще та, с острова) с камерой в кресле. Все остальное тщательно сложено и разложено старательными горничными так же, как и в десятках таких же номеров в этом отеле. - Я тебя в этом фешенебельном кошмаре не оставлю. Так что не пытайся увильнуть от сборов, - с улыбкой добавил журналист, обернувшись через плечо.
Он стоял у широкого окна в полстены, откуда был виден самый центр Парижа, яркие огни которого были притушены дождливой сыростью. Идея пожить здесь была, в общем-то, неплоха, но почему-то Эмиль сразу же почти возненавидел этот сверкающий номер просто потому, что это не его квартира. И роскошь обстановки здесь не при чем, просто оставлять родного человека в этом безликом помещении, пусть и заставленном дорогой мебелью, казалось почти преступлением.
- Как ты высоко забрался, - глядя на маленьких шагающих по лужам человечков, сказал француз и, не удержавшись, рывком притянул к себе фотографа, сомкнув руки на талии. Сердце заколотилось быстро-быстро.
Он даже не знал, что умеет так любить.

Сердце стучало глухо и сбито, с каждым ударом впечатывая образ фотографа все сильнее в сознание, в душу, в самую его суть, хотя сильнее, казалось, уже некуда. Дыхание щекотало шею, пуская по спине дрожь. Ставшие горячими пальцы перебирали складки одежды, едва сдерживаясь, чтоб не залезть под нее и не коснуться кожи. Эмиль знал, что тогда уже не остановится, а поэтому лишь вдыхал запах, изредка касаясь губами загорелой шеи.
Журналисту казалось, что он может простоять так вечность. Так, словно его Одиссея закончилась, словно после долгого путешествия он вернулся домой. Пальцы перебирали светлые волосы на затылке, губы чувствовали частый пульс под теплой кожей, а душа, казалось, билась в истерике от восторга, путая мысли, слова, ощущения, оставляя четким лишь один образ. Долгожданный. Родной. Любимый.
Что-то говорить, хоть на секунду оторваться, перестать чувствовать мягкое согревающее тепло казалось преступным и невозможным. Голос отказывался слушаться, поэтому Эмиль только рассмеялся, тихо, сбито, щекоча хриплым смехом кожу за ухом, куда добрался короткими легкими поцелуями. Умом он понимал, что руки пора уже размыкать, но сил не было. Как не было сил сопротивляться этому притяжению.
Короткий вздох, ладонь собирает волосы в горсть, натягивая на грани болезненного, вкладывая в этот жест все свое нетерпение и голод, и так же плавно отпускает. Эмиль отходит на шаг назад и смотрит на Лиона ставшими почти черными глазами:
- Надеюсь, вещей у тебя не очень много.

Отредактировано Эмиль д'Эстре (2011-08-16 21:33:37)

Ответа фотографа Эмиль не услышал, скорее прочитал по губам. Кивнул. Стоило разомкнуть руки, как сердце пустилось вскачь, восполняя те пропущенные удары. Кровь стучала в висках, руки, выудившие из кармана пачку сигарет, едва заметно дрожали. Щелчки зажигалки слегка повернули мысли в более приземленную сторону, но все же на Лиона француз старался не смотреть, снова отвернувшись к окну.
Фотограф собрался быстро, всего за одну выкуренную сигарету. За это время никотин успел придать французу хотя бы видимость спокойствия, хотя собственное дыхание еще казалось слишком громким. Когда он снова обернулся, глаза у него были карие, как всегда.
- Все собрал? - Хрипотцу скрыть не удалось, грассирование стало слышаться четче, чем обычно. Эмиль чуть нетерпеливым жестом поправил очки и кивнул в сторону двери. - Тогда идем.

Казалось, они ехали целую вечность, хотя часы упорно доказывали, что на все ушло не больше получаса. Лион припарковался недалеко от дома, и те пять минут, что они шли до дома, журналист сжимал в руке ключи от квартиры и старался даже случайно не коснутся идущего рядом спутника. Потому что в противном случае - Эмиль знал это наверняка - его наспех склеенное самообладание полетит ко всем чертям.
Сухо щелкнул замок, отворяя дверь. Темнота пахла кофе и сигаретами, и Эмилю показалось, что он не был дома как минимум неделю. Хлопнул ладонью по выключателю, и желтый электрический свет ударил по глазам, заливая небольшой коридор. Сам факт присутствия Лиона здесь, сейчас, в его квартире, был настолько головокружительным, что Эмиль почувствовал, что должен что-то сказать, чтобы разбить эту сюрреалистичную тишину.
"Мой. Здесь. Наконец-то."
- Кофе? - спросил он первое, что пришло в голову, снимая с плеча замершего фотографа сумку.

Отредактировано Эмиль д'Эстре (2011-08-17 01:16:40)

Едва удержавшись, чтобы не погладить фотографа по щеке, Эмиль, резко развернулся и ушел вглубь квартиры, унося с собой сумку Лиона. Он не боялся показаться негостеприимным, потому что Лион не был гостем. Он был человеком, которому предназначался дубликат ключей, уже несколько лет лежащий в ящике в прихожей.
Квартира была небольшой и совершенно обычной. Две комнаты с видом на узкие улочки с теплыми оранжевыми фонарями, небольшая кухня. Типичным жилищем холостяка никак не назовешь, но чувствуется, что женской руки нет и никогда не было: никаких бесполезных безделушек на полках, памятных фотографий на стенах и комнатных растений. Запах кофе, приправленный горьковатой ноткой сигарет, мужского парфюма и... книг. Эмиль, не расстающийся с ноутбуком и многочисленными флешками на работе, дома признавал только книги в своем первозданном виде: печатное издание, шелестящие страницы, приятная тяжесть в руке. Именно поэтому в одной из комнат целую стену занимал книжный шкаф.

Было уже поздно, чтобы пить кофе, но Эмиль знал, что и так не уснет. Зорко следя за варящимся в турке напитком, он ненароком прислушивался к перемещениям Лиона, которому была предоставлена полная свобода действий, и пытался привыкнуть к странному, непривычному ощущению: он больше не один.

Шаги за спиной почти не слышны, только шорох одежды выдает приближающегося фотографа. И Эмиль старается привыкнуть к этому звуку, ощущению, такому удивительно-теплому и от этого еще более странному и незнакомому.
Кофе вот-вот будет готов, привычные действия позволяют отвлечься от сумбурных мыслей, хотя взгляд то и дело норовит скользнуть в сторону. На губы ложится легкая улыбка, когда журналист замечает свою рубашку на Лионовых плечах.
- Когда соберешься учить французский, они тебе пригодятся, - негромко говорит он, разливая ароматный напиток по маленьким кофейным чашечкам. И лишь благодаря тому, что движения отработаны годами, рука не дрогнула. И виной тому не внимание и пристальный взгляд Лиона, а все еще бурлящее внутри чувство, не утихающее с тех пор, как он увидел знакомую светловолосую фигуру под дождем. - Но на английском тоже есть, так что можешь приступать.
Чашки тихо звякнули о блюдца, становясь на стол. Кажется, они сегодня не уснут и не только из-за кофе. Они слишком долго не виделись, чтобы утолить эту мучительную жажду прикосновений, голоса, даже простого присутствия рядом всего лишь несколькими часами.
- Не думаю, что моя квартира отличается чем-то особенным среди прочих парижских квартир, - слегка покачал головой француз, ухватившись за сказанную фотографом фразу. К его голосу, звучащем в этих стенах, тоже надо привыкнуть.

Отредактировано Эмиль д'Эстре (2011-08-28 19:20:23)

Эмиль только улыбнулся, не найдя, что сказать на такое просто объяснение уникальности его квартиры. Электрический свет причудливо играл на светлых волосах Лиона, а француз, стоя с ним совсем рядом, не понимал, почему он до сих пор не коснулся его, не обнял, не поцеловал так, как хотел весь этот безумный день, все эти пустые холодные полгода. Ведь Лион больше не исчезнет. Он его больше не отпустит.
Видеть его было так же необходимо, как дышать. Касаться его значит чувствовать себя живым. Знать, что он рядом, - обязательное условие, чтобы сердце сделало очередной удар.
Случайное почти неощутимое прикосновение - случайно задел, ставя чашку на стол, - а по коже уже разливается жар. Голод медленно тлеет на дне карих глаз, готовый в любую минуту разгореться с новой силой. И это не столько физическое влечение, сколько потребность вновь и вновь убеждаться, что Лион принадлежит ему и больше никому. Потому что сам он принадлежит целиком и полностью ему.
Эмиль поднял руку, убирая со лба фотографа вечно растрепанную челку, пропуская волосы сквозь пальцы. Ладонь скользнула дальше, зарываясь в волосы на затылке, он качнулся ближе и, секунду помедлив, коснулся губами губ, целуя так, как надо было целовать там, на острове. И, может, не было бы этих долгих шести месяцев пустоты и ожидания.