- Да, вроде отключился ненадолго, - Эмиль скользнул взглядом по крепкой фигуре Лиона и в который раз удивился, откуда же берутся у этого человека силы. Хотелось хоть как-то помочь, но увы, тело было другого мнения.
Эпический рассказ о борьбе за огонь заставил Эмиль улыбнуться, отчего потрескавшиеся от дневной жары губы резануло болью.
- Вам только писать батальные сцены. - Настроение почему-то сразу улучшилось, и пессимизм на время скрылся. - Вы прям герой!
Эмиль повертел в руках несчастную бандану, которая сегодня не раз спасла две дурные головы, и осторожно потянувшись, стер мокрым кончиком грязь с саднящей щеки.
- Несомненно, вы сражались, как лев.

-...чтобы, наверняка, поведать мне о тайных сокровищах троюродного дяди твоей бабушки, - Эмиль усмехнулся, чувствуя, как легкое, несмотря на все события этого насыщенного дня, настроение передалось и ему.
Он был рад, что его собратом по несчастью оказался именно Лион. Странное ощущение, но казалось, словно они были знакомы давно, хотя перешли на "ты" час назад.
- Лион, как ты оцениваешь наши шансы? - вдруг спросил француз и почему-то отвел глаза. Не хотелось, чтобы Лион кинулся его успокаивать, но объективную оценку услышать бы не помешало. Эмиль не был опытным туристом, которым, судя по всему был фотограф, он был настоящим человеком города, но понимал, что радоваться в таком положении не приходится.

Отредактировано Эмиль д'Эстре (2010-04-14 00:31:46)

Эмиль поперхнулся от такого интригующего вступления, но сразу же облегченно вздохнул. Правда от напоминании о сигаретах сразу же захотелось курить.
- Зажигалка в левом кармане, - победно улыбнулся он, но потом сразу помрачнел. - Если она, конечно, не валилась, пока я летел.
Изворачиваться, чтобы дотянуться правой рукой до левого кармана  было жутко неудобно, и Эмиль страдальчески вздохнул и посмотрел на Лиона. Раздражение от собственной беспомощности накатило с новой силой, но Эмиль заставил себя не поддаться ему.
- Чувствую себя просто Робинзоном Крузо.

Эмиль улыбаясь, наблюдал за манипуляциями Лиона, приведшими их все-таки к долгожданному огню. В лицо дыхнуло жаром, заплясало пламя, освещая место их импровизированной стоянки. От яркого, по сравнению с вечерними сумерками, света журналист зажмурился, наблюдая под закрытыми веками пляску белых звездочек, но это скоро прошло.
- И все-таки я везучий, - улыбнулся Эмиль, глядя на сидящего напротив спутника. С его место казалось, что пламя костра лижет его лицо, и отражается в глазах. - Это же как удачно я вляпался в такой переплет с таким опытным путешественником! - Он тихо рассмеялся, слегка поморщившись от не утихомирившейся до конца тупой боли в затылке.
С разведением костра Эмиль успокоился. Во-первых, теплее, во-вторых, светлее, ну а в-третьих, Лион согреется, и это, пожалуй, заботило журналиста больше двух предыдущих пунктов.
- Часто путешествуете? - полюбопытствовал он. Теперь, когда они более-менее живы и некоторыми местами даже здоровы, Эмилю стало интересно, с каким же человеком столкнула его судьба таким причудливым образом.

Эмиль скептически посмотрел на протянутые листики, но взял. Хотел было сказать парочку замечаний, что они скоро вообще переквалифицируются в травоядные, но промолчал, задумчиво сворачивая злополучные листики в трубочку.
- Эмиль, простите меня. Мой эгоизм чуть не стоил вам жизни.
Журналист внимательно всмотрелся в лицо спутника и как-то растеряно вздохнул. Да, по идее, было очевидно, кто виноват в сложившейся ситуации, но пока Лион не завел об этом разговор, Эмиль даже и не думал об этом. Все вышло как-то само собой, стечение обстоятельств, случай, судьба, все, что угодно, но винить в этом человека, который о тебе так заботился... Увольте.
- Брось, Лион, - француз махнул рукой, отчего дала о себе знать отбитая спина, но он даже не поморщился, чтобы не усугублять душевные метания юноши. - Я не считаю тебя виноватым больше, чем виноват я сам. - он старался говорить убедительно. -  Если так вышло, значит, так надо было. В конце концов, никто не заставлял меня лезть наверх и составлять  тебе компанию. Я сам это сделал, так что твоей вины здесь нет. - Он чуть помедлил. - Но если тебе так будет спокойнее, то я тебя прощаю

- Я бы на вашем месте так не бегал, - сказал Эмиль, глядя на триумфально возвращающегося юношу. - Все же, мне бы не хотелось, чтобы вы повторили свое феерическое падение. Знаете, как я испугался?
Он был рад, что Лиону лучше и он уже не сливается цветом лица с местной растительностью, но все же хотелось бы, чтобы юноша себя поберег.
- Да что там смотреть? - буркнул Эмиль, хотя понимал, что спутник прав. По ощущениям кожа содрана до крови, которая, к тому же спеклась. Это было не слишком приятно. Можно было бы, конечно, еще повозмущаться, как он любил это делать, но некоторая нервозность в словах и интонациях Лиона заставили его замолчать и осторожно повернуться спиной к огню.
- И не вздумать заниматься мысленным самоистязанием, - на всякий случай еще раз предупредил он. - Вы не виноваты.

Эмиль шумно втянул в себя воздух сквозь зубы, когда вечерний воздух охладил его боевые раны. Лиона, судя по всему так потрясло это зрелище, что опять начал шататься, и даже легкое касание волос тоже не прошло бесследно для журналиста. Он мысленно перебрал все французские ругательства, но остановился на самом лаконичном и наиболее полно выражающем чувства.
- Черт побери! - с чувством произнес Эмиль, рефлекторно выгибаясь, когда саднящей кожи коснулась холодная ткань. Хотелось ругаться дальше, но дыхание перехватило, кожа горела огнем.
Умом француз понимал, что это необходимо, но едва экзекуция началась, он сразу же временно возненавидел своего спасителя-мучителя.

Эмиль как-то нечленораздельно выразил радость по поводу улучшения состояния рук, сейчас так изощренно его мучающих, но на большее его не хватило. Он понимал, что двигаться, в принципе, вообще нежелательно. От резкого движения снова дала знать о себе рука, боль прошила от плеча от самых кончиков пальцев. Легшая ему на грудь была холодной, остудив пылающую кожу и пыл, с которым француз отстранялся.
- Рад за вас, - прошипел он, слегка повернув голову в сторону мучителя. -Только давайте быстрее.
Журналист закусил губу, сдерживая рвущиеся с языка ругательства, но стараясь больше не дергаться. Впрочем, сильная рука этого делать не давала.

Эмиль храбро молчал, лишь изредка вставляя французские слова не очень цензурного содержания. Кожа саднила, горя огнем, отчего прикосновения холодной мокрой ткани были не просто обжигающе холодными, но еще и, казалось, прошивают кожу тонкими иголками до самых костей.
Всегда, когда Эмилю что-то не нравилось, а он не мог это изменить, его накрывало глухое раздражение. Вот и сейчас в голове крутились мысли от банального "ну когда же это кончится?" до сакраментального "какого я в это ввязался?". Хотелось высказать все это вслух, но француз решил, что обрушивать из-за своей неловкости и нерасторопности громы и молнии на голову несчастного юноши будет нечестно и неправильно, поэтому ограничился лишь мысленным метанием все тех же молний, закусив губу, не двигаясь и даже почти не вздрагивая. Ну, разве что иногда.

Отредактировано Эмиль д'Эстре (2010-04-16 03:10:13)

- Спасибо, утешил, - немного хрипло отозвался Эмиль, все еще не веря, что дежурный осмотр закончился. Легко повел плечом, поморщился от боли в плече, но после "промывки" ссадины действительно успокаиваться. Пожалуй, мучения того стоили.
- Спасибо, - уже серьезно поблагодарил француз, осторожно поворачиваясь лицом к спутнику. От увиденного зрелища свои боевые раны сразу же забылись.
От плясавшего на лице света костра  в совокупности еще со светом появившейся луны Лион казался не просто бледным, а каким-то пергаментным. Потемневшие - Эмиль все еще не мог определиться с их цветом - глаза, казалось ввалились, губы побелели, и вообще, фотограф производил впечатление, что собрался уходить в продолжительный обморок.
- Что с тобой? - в голосе против воли журналиста прорезались уже знакомые тревожные нотки. Беспорядочно заметались мысли о начинавшемся жаре. - Плохо? Тебе надо отдохнуть. Хотя бы полежать.

От такой прочувствованной отповеди Эмилю аж стало стыдно - заставил человека волноваться, бледнеть, нервничать...
Внезапно тяжелым покрывалом навалилась усталость. Он мысленно оглянулся назад и понял, каким же длинным - и насыщенным! - был сегодняшний день. Лион, наверняка, устал еще больше, как он еще держался на ногах для Эмиля оставалось полнейшей загадкой.
- Прости, я не хотел тебя пугать. - Вообще-то, Эмиль редко извинялся и только перед самыми близкими людьми, но сейчас был особый случай. Уже не в первый раз его посетила мысль, словно они познакомились не сегодня, а годы назад.
Ладонь легла на затылок, зарываясь пальцами в светлые волосы. Журналисту даже показалось, что он отчетливо слышит как бешено колотится сердце парня.
- Но отдохнуть тебе надо, - непререкаемым тоном заявил он, руша всю идиллию.

Эмиль постарался не сильно громко скрипеть зубами, глядя в глаза своему собрату по несчастью. Все-таки человек из лучших побуждений так упрямиться. Или нет? В любом случае, упрямства ему не занимать.
- Лион, - ладонь еще лежала на затылке, видимо, для случая, если фотографа придется укладывать силой. - тебе надо отдохнуть. Или хотя бы просто полежать. Мы застряли здесь неизвестно насколько, завтра будем думать, что делать, а пока - просто закрой глаза и отдохни. Со мной ничего не случиться, ты и так много для меня сделал.
Журналист такого проникновенного тона аж сам от себя не ожидал, такая забота о ближнем ему не свойственна. Видимо, она проявляется только в экстремальных ситуациях.

Эмиль тихо вздохнул, боясь потревожить наконец-то утихомирившегося фотографа, и машинально погладил того по волосам. Прикрыл глаза, но сон не шел, видимо, измученное сознание не верило в возможность нормально отдохнуть.
В голову лезли всякие мысли о том, как они будут выпутываться, что будет, если они вдруг не выберутся, почему он вообще в это вообще ввязался, ну и тому подобное. Впрочем, размеренное дыхание фотографа отодвигало эти мысли на второй план, а на первый план выходила какая-то иррациональная благодарность кому-то - в кого Эмиль вообще-то не верил - кто столкнул его именно с Лионом.

Журналист нахмурился и вынырнул из липкой дремы, почувствовав, как Лион снова задрожал в его руках. Тревожные мысли о снова начинающемся жаре с удвоенной силой заметались по вмиг опустевшей голове.
Стараясь не потревожить юношу - Эмиль так и не понял, задремал он или нет - он осторожно коснулся ладонью щеки. Либо ощущения его обманывают, либо жар действительно возвращается, поэтому и дрожь возвращается, и дыхание становится прерывистым.
- Лион, - не выдержав, тихо позвал он, когда парня стало трясти так, что, казалось, слышно, как стучат зубы. - опять холодно, да? Садись поближе к огню.