- Говорю тебе, я абсолютно в порядке, когда не пытаюсь рыться в памяти, - Лион глянул на своё отражение в стеклянной двери отеля, и нашёл, что лечебная нашлёпка на ссадину на щеке смотрится очень забавно. Добрая докторша позаботилась о каждой царапине, приведя фотографа в отличное состояние. Жаль, что Эмиль так и не решился отдаться на излечение. Кажется, принцесса им попалась просто отличная.
Однако одному ходить в нашлёпках и зелёнке не хотелось. Лион перевёл оценивающий взгляд на Эмиля, уже прикидывая, как бы и его выкрасить под свою расцветку.
Решив, что раз журналист упорно отказывается сдаваться эскулапам, значит он сам займётся травмами друга, вот только до аптечки бы добраться. Жажда облагодетельствовать Эмиля росла и ширилась. Взгляд Лиона, обращённый на спутника, приобретал задумчивую гипнотичность.
"Вот сейчас докурит..."

...обещай, что в следующий раз, когда ты решишь покопаться в дебрях собственной памяти, ты срочно подумаешь о чем-нибудь прекрасном и насущном.
- Да.. - задумчиво потянул фотограф. "Я даже знаю, о чём... Вернее.. "
Он продолжал вдумчиво буравить друга взглядом, пока тот ощутимо не занервничал, подозрительно щурясь и пытаясь разъяснить ситуацию.
- Мне не нравится, что я с пластырем, а ты - без! - Возмущённо выдал Лион. - Что за несправедливость! Знаешь, я понимаю, если ты не хочешь отдаться в лапы незнакомым докторам, но, может, отдашься мне?!.. В смысле, - Он закашлялся, - пожалей мою совесть, дай хотя бы спину твою осмотреть... - уже тише добавил горе-фотограф, отводя взгляд, и отчаянно разлохмачивая светлые волосы.

Я старался))) *скромно ковыряет пол ботинком*Фрейд! Фрейд не дремлет)))

- Да я и не скрываю, - облегчённо рассмеялся Лион, весело поглядывая на боевого товарища. -  Ты в пластырях нуждаешься больше меня и, заметь! - я не сдал тебя докторам, а молчал, как пленный партизан, о том, что тебе тоже необходим осмотр. - На самом деле фотограф и сам хотел как можно быстрее покинуть гостеприимный кабинет, что ни под каким предлогом не оставил бы там Эмиля, но кто сейчас об этом вспомнит?..
Однако, сейчас серьёзность намерений фотографа сомнениям места не оставляла. Нахмурившись, он наступал на товарища, для пущей убедительности скрестив руки на груди.
- Я собираюсь потащить тебя на конную прогулку, а для этого я должен быть уверен, что ты не развалишься в седле, и не потеряешь сознание!..  И убедиться в этом я собираюсь лично. - Он грозно навис над Эмилем (для этого, правда, пришлось совсем немного подняться на цыпочки), хмуря светлые брови и всячески сверля журналиста взглядом.
"Так. вот только не рассмеяться сейчас..."

Наверное, когда-то фотограф недоучился на врача - столь нелюбимую Эмилем профессию. Или был таковым в прошлой жизни. Впрочем, желание заботиться и лечить его посещало пока что только в весьма узкой перспективе, ориентированной исключительно на журналиста. В остальном Лион, наверное, себя бы даже гуманным человеком не назвал бы. Потому что, как он чувствовал всеми фибрами, любви к людям он особой не испытывал. Тем необычнее было то, что к Эмилю его тянуло, словно магнитом.
Ладони фотографа упёрлись в стеклянную дверь по обеим сторонам от головы Эмиля, лицо стало совсем строгим.
- Доверяй, но проверяй, - вполне себе серьёзно сказал Лион (пряча лукавую искру во взгляде), и чуть нажал ладонями, заставляя ненадёжную опору ускользнуть из-под спины журналиста. Впрочем, тут же придержал покачнувшегося (не ожидавшего такой подлости?..) Эмиля за талию и примирительно улыбнулся:
- Знаешь, мне правда будет очень обидно, если ты схватишь какую-нибудь местную тропическую заразу только потому, что мы поленились обработать твои ссадины. Мне будет не просто обидно. Я, наверное, от горя и стыда совершу харакири, или как оно там правильно... А делать этого мне совершенно не хочется. Поэтому пошли. Упокоим с миром мою совесть, а там, глядишь - и жара спадёт. Можно будет заняться чем-нибудь интересным.. - Он уставился в глаза спутнику, - У тебя пока что есть звёздный шанс придумать нам развлечение, пока этим не занялся я. А ты сам можешь представить, чем чревато последнее, - Лион звонко фыркнул, сдерживая смех. Он был из тех людей, которые с лёгкостью могли посмеяться над собой.

- Отмазался, - фыркнул Лион, сам не понявший, доволен он тем, что они уходят от двери ближе к намеченной цели,  или же расстроен тем, что ещё немного погреться на солнышке (и, заодно, поближе к Эмилю, можно сказать, у него в руках) не удалось. Ломиться вперед хозяина номера он считал неприличным, а потому покорно шёл следом до самого номера, ставшего уже почти родным. В номере, надо сказать, уже пошуровал обслуживающий персонал - и когда только успел?.. - так что остатки их завтрака, плавно переросшего в обед и ланч уже были убраны.
Хотя Лион бы сейчас не отказался от кофе.
Осмотревшись, фотограф направился в ванну, где, в небольшом ящичке у зеркала была маленькая аптечка. Там должно было быть все необходимое, а, если бы там чего-то не оказалось, Лион знал, куда обращаться: почему-то парень не сомневался, что добрая принцесса-докторша с удовольствием одолжит ему практически все, что угодно.
"Есть всё-таки замечательные люди.." разулыбался Лион, вспомнив своё пребывание в ординаторской. В ванной же, он, хихикая, накинул на плечи белый махровый халат, и, взяв в руки аптечку, вышел к товарищу.
- Ну-с, на что жалуемся? - противным тоном вопросил он у Эмиля, жалея только о том, не не снял с друга очки и не нацепил на нос для пущего эффекта.

- Слушай.. - оскорбился Лион, - ..ну я тебе хорошо делать собрался, а не в могилу сводить. А ты мне прям всё врачебное рвение обламываешь, - он весело улыбнулся, повертевшись перед Эмилем в халате, и сбрасывая его на кресло - всё-таки, в комнате было жарко. Затем доморощенный врач плюхнулся на диван за спиной Эмиля, потирая руки и вновь включая противный хирургический тон:
- Так-так-так, что тут у нас?... - Рубашка ползла с плеч как-то медленно, а потому Лион успел открыть аптечку и рассмотреть нехитрое содержимое. К вящей радости фотографа, основное там нашлось: обезболивающий маркер, которым удобно делать сетку, классические йод, марганец, и, разумеется, пластыри! Антисептические влажные салфетки, два бинта - обычный и эластичный (у фотографа радостно загорелись глаза, он вспомнил об Эмилевой шишке на затылке и уже прикидывал, как бы замотать не непокорную голову оба фиксирующих средства), ну и куча таблеток, ватных тампонов, шприц (А вот сейчас и напугаю.. впрочем нет, не буду..) и еще несколько мелочей, столь необходимых для оказания первой помощи.
Тем временем Эмиль наконец избавился от верхней одежды и веселье Лиона сразу убавилось ровно наполовину, а потом чуть не сошло вообще на нет. Спина и впрямь выглядела драматично. Журналиста словно кошки драли, настолько глубокие были ссадины, а синяки и того ужаснее.
- Как ты с этим ходишь?! - искренне возмутился фотограф, рассматривая спину, больше похожую на полотно "оборона Севастополя".  - Надо было сразу за тебя браться, а не шляться непонятно где... - заворчал Лион, выуживая из аптечки необходимое. Потом подумал, и решил начать с затылка. Запустив пальцы в мягкие волосы, оттенок которых он так и не смог определить, даже при условии исключительной образованности в вопросах цвета (почему-то очень уж хотелось сказать - охра..), фотограф осторожно ощупал давешнюю травму.
- Больно?..

Лион, сначала не просёкший причину такой резкой смены настроения, с некоторым изумлением заглянул в лицо Эмилю, но, не обнаружив на оном печати страдания, а очень даже наоборот, удивился. Затем он понял фишку, и на лице доморощенного доктора появилась радостная и какая- то немного коварная улыбка.
Вместо того, чтобы продолжить ощупывание шишки (а чего там ее лапать - спадает, слава богам!) Лион начал просто медленно и осторожно массировать кожу, перебирая волосы. Параллельно, он заглядывал в лицо журналисту и едва сдерживал довольное хихиканье - не каждый день можно увидеть, как суровый и ироничный скептик почти счастливо жмурится, и вообще, похож на кота, которому ведро сливок перепало...
Настроение стремительно улучшалось.
- Пожалуй, возьму за правило делать тебе подобные массажи с утра и на ночь, - хихикнул Лион, продолжая своё коварное и медитативное занятие, - они явно оказывают на тебя благотворное влияние...
Одной рукой он вытащил антисептический и обезболивающий маркер, и, зубами стянув крышку, с видом Пикассо уставился на подставленную спину, определяя наиболее пострадавшие места. Вторая рука продолжала ненавязчиво блуждать в шоколадных волосах.

- Благодарю.. - А голос, голос!.. Заслушаешься!.. Лион даже чуть пониже склонился, чтобы ни нотки не упустить. И чуть не ткнулся носом в шею журналиста.  Вернее, почти ткнулся, просто потому, что вдруг захотелось.
- Я сейчас сетку сделаю. Антисептическую. Это не больно, но щекотно, - предупредил он негромко, с усилием отстраняясь и обводя маркером наиболее цветастые синяки. Маркер, исходя из инструкции, был не только антисептический, но и обезболивающий, что изрядно порадовало фотографа. Он с упоением принялся разрисовывать синяки Эмиля, прикусив кончик языка и старательно не упуская ни малейшей ссадинки.

Почувствовав настроение напарника, Лион хитро улыбнулся:
- Боишься щекотки?.. - в голосе была лёгкая хрипотца, благодаря которой вопрос прозвучал на редкость коварно. Руки, тем временем, знай, занимались общими травмами, а затем фотограф перенёс своё внимание на царапины. Кажется, на Эмиле все просто шикарно заживало, особенно там, где достала ночью "народная мазь", которую - сейчас Лиона, хоть убивай - он сам не вспомнил бы, откуда взял и откуда он вообще о ней узнал. Что значит, схлопотать тепловой удар и скакать в бреду, где ни попадя...
В голове предупреждающе заныло, и фотограф поспешил отвлечься, с сожалением констатируя, что пластырем тут залеплять нечего, хотя хочется. Тёплые пальцы коснулись позвоночника, ладонь пробежала вниз, проверяя наличие шишек, невидимых невооруженным взглядом, а потом вверх, к шее, и ... снова зарылась в волосы.
- Знаешь, твоя спина отлично выглядит. - Ни на грамм не соврал Лион. Если мысленно убрать синячищи и знание того, как они болят - спина у Эмиля была просто шикарная, - Синяки, конечно, будут какое-то время  болеть, но глубоких царапин нет, а все остальные уже заживают... - Он придвинулся поближе, заглядывая через плечо Эмиля, ловя его пальцами за подбородок и чуть поворачивая лицо журналиста к себе. На какой-то миг их лица оказались очень близко, и Лион забыл даже, что, собственно, затеял, в очередной раз провалившись в омут карих глаз напарника. Сердце томительно долго отсчитало несколько ударов, когда, наконец, тёплые пальцы фотографа скользнули по щеке друга, оставляя на коже пластырь-нашлёпку, такую же, какая красовалась у него самого.
- Тебе идёт, - почему-то прошептал Лион, и  улыбнулся.

Как-то незаметно оказалось, что Лион уперся подбородком в плечо Эмиля, и довольно улыбается, косясь на друга. Наверное, они сейчас страшно забавно смотрелись - оба с нашлёпками на плечах, ну точно близнецы. Фотограф тихо рассмеялся, думая о том, что впервые не срывается к своему фотоаппарату, дабы немедленно увековечить эту картину.
- И ничего не в порядке. Ты бы себя видел.. со спины.. - Вспомнив о том, что именно благодаря этой спине камера осталась цела, и он, Лион, не утратил возможности зарабатывать денег, да и просто заниматься любимым делом, Лионель снова ощутил горячее желание крепко обнять этого невозможного человека, которому он уже неизвестно сколько раз за последние полутора суток обязан жизнью.
На самом деле был повод задуматься, еще какой. Насколько фотограф смог прислушаться к себе - прикосновений он не любил. То ли это было как-то связано с прошлым, то ли обусловлено врождённой антигуманностью, но он не любил ни людей, ни общения с ними. А уж допускать того, чтобы к нему касались - точно бы не стал. Он вспомнил, что прежде, чем потерять сознание в холле, к нему подбежали двое медбратьев, подхватывая под руки, и тогда приступ неконтролируемого страха, ужаса и отвращения оказался той самой соломинкой, сломавшей спину верблюду. То есть, физический контакт он очень не любит.
Что мы имеем сейчас?..
Руки уже почти обнимают Эмиля за талию, подбородок очень удобно устроился на плече, ещё немного - и фотограф просто растечётся по спине друга мурлыкающей от удовольствия тушкой и при этом будет абсолютно счастлив!.. И это при том, что Эмиль тоже, наверняка, не фанат того, чтобы на нём висли малознакомые молодые люди.
А сейчас вот, молча терпит.
Об этом определённо следовало подумать.. потом.. попозже...
-  Мне теперь хорошо и совести почти спокойно. Хотя, пожалуй, от резких спортивных действий в твою сторону я пока воздержусь. Можем сходить вечером на пляж, и я научу тебя плавать, - выражение лица у фотографа при этом было очень лукавое..

- Ты и есть раненый герой, -  негромко пробормотал Лион, памятуя, что ухо Эмиля совсем рядом, он почти касается его дыханием - стоит повернуть голову, - и оглушить его сейчас в добавок ко всему не хотелось бы...
Эмиль устроился удобнее, и Лион невольно подстроился по движение журналиста, подвинувшись ещё ближе - но стараясь не касаться  травмированной спины, и сев чуть повыше - чтобы журналисту удобнее было сидеть вот так вот, в расслабленной позе с откинутой на плечо фотографа головой.
И почему-то всё это казалось ему сейчас абсолютно нормальным, как так и должно быть...
Он осторожно провёл ладонями по бокам друга, затаённо улыбнувшись тому, как вздрогнул журналист, но решив не давить на слабое место - и ладони так и замерли, касаясь тёплой кожи.
- Я всё-таки попробую. В качестве небольшой отплаты за  все мои долги - надо же начать хоть с чего-то. Обещаю быть терпеливым и чутким учителем, - Лион тихо фыркнул, прикрыв глаза.

- ...но все же обещай меня не утопить в порыве чувств пловец из меня и вправду никакой.
- Обижаешь, - мурлыкнул Лион, -   Не для того я тебя спасал так долго и упорно... - Он затаённо улыбнулся, прикрывая глаза. После всех его ординаторских подвигов, и моральной травмы, полученной от наличия в его вене иглы, на фотографа внезапно накатил жуткий расслабон, и он лениво бросил взгляд за окно. Вечерело, и стоило бы куда-то двинуться, но.. было как-то лень. Эмиль очень уж удобно устроился на Лионовом плече, и как-то удачно вписался в руки, так, что отпускать не хотелось, и, собственно, Лион и не собирался.
Когда ещё выпадет такая вот минутка полного и абсолютного спокойствия и гармонии?.. Прикрыв глаза, фотограф умиротворённо вздохнул, утыкаясь носом куда-то за ухо Эмиля, и притих.
В голове роились странные мысли, опасно приближаясь к попыткам вспомнить, но пока фотограф ограничивался только тем, что вспоминал их вчерашний разговор и пытался вспомнить, что он рассказывал о себе. Он точно помнил одно - вчера рассказы о себе не вызывали никаких трудностей.
- Ты не женат?.. - совершенно внезапно для себя негромко спросил Лион, не открывая глаз.

- Не знаю, - Лион изрядно смутился. Глаз он все так же не открывал, однако по тону журналиста догадался о выражении лица последнего, и только сильнее уткнулся  носом в волосы Эмиля.
- Просто подумал, что удивительно то, что тебя ещё никто не прибрал к рукам...
На самом деле, и правда, Лиона не удивило бы и известие, что у Эмиля где-то в Париже свой огромный гарем фанатов, почитающих главного мужа за божество. Однако нельзя сказать, что услышанное его не порадовало. Затаённо улыбнувшись, он приоткрыл один глаз, глянув на то, как Эмиль поднял руку. И правда, чего это он вдруг озаботился такими вопросами?...
Наверное, пришедшая не вовремя в голову фантазия о том, как сейчас вдруг резко распахивается дверь, и в комнату врывается какая-нибудь мегера, начинающая качать права на Эмиля... Именно эта фантазия и сподобила фотографа опасливо уточнить о возможности наличия подобной мегеры в реальной жизни. Почему именно мегеры - этого Лион сам себе пояснить бы не смог.
Потом, вспомнив что-то, фотограф тихо фыркнул, и рассмеялся, чуть отстраняясь и пытаясь заглянуть в лицо Эмиля. Не прижавшись к спине журналиста это было сложно сделать, но у Лиона почти получилось.
- Ах да, я же обещал сделать тебе предложение, как только смогу встать на одно колено и при этом не развалиться на части, охая и стеная... - Лион весело захихикал. - Теперь я точно готов к подобному подвигу. Надо загрести тебя в приватное владение, пока окружающие не опомнились. - Плечи его задрожали от сдерживаемого хохота, и Лион уткнулся носом в тёплое плечо.

Лион не выдержал, звонко расхохотавшись: у него было бурное воображение, и он очень живо представил их обоих пред аналоем в церкви, язвительно спорящими на тему, кого из них называть невестой. Разумеется, добровольно соглашаться на роль домохозяйки, кухарки и организаторши домашнего уюта никто из них не станет, ввиду полного неумения, а потому оба буду настаивать на собственном главенстве.. В результате священник, обозлившись, навернёт их обоих святым распятием по макушке, и уйдёт, отказавшись их регистрировать ввиду полной несовместимости характеров...
Давясь смехом, фотограф немедленно поделился яркими картинами с журналистом, в особых красках живописуя самые драматичные моменты - поход к аналою и последующее получения распятием по темечку...
На этом фантазия не успокоилась, нарисовав их обоих в пышных белых подвенечных платьях и с букетами в руках. Почему-то лицо  у Эмиля даже в фантазии было ОЧЕНЬ недовольное, и, можно даже сказать кровожадное, сам же он весело ржал и скакал от журналиста, подобрав юбки....

В результате Лион не удержался, задыхаясь от смеха, и рухнул на спину, на  диван, в свою очередь заметив, что потолок зеркальный.
- О!.. - глубокомысленно изрёк он, отдышавшись, и рассматривая их обоих; думая о том, зачем сию красоту устроили над диваном, и как он будет тут спать, если с утра есть риск перепугаться собственной заспанной рожи, отражающейся над постелью...
Об этом он тоже, не задумавшись, поведал Эмилю.